Отзывы на книгу «Роза Мира»

Большую часть эзотерической литературы, какую доводилось читать, можно описать двумя словами: "претенциозный бред". Потому, нет, не поклонница этого жанра. Астрологические труды, которых много изучено, о другом. В лучших из них одна часть гармонии на девять алгебры. А далекий от ясности язык, что ж, своя терминология, как без нее? О "Розе Мира" Даниила Андреева слышала лет десять до того, как решилась взять.
Отношение Авессалома Подводного, который мое все не только в астрологии, могло уже одно служить причиной прочесть. Личность автора внушала боязливое уважение, десять лет в лагере (изначально двадцать пять), на протяжении которых продолжал работать. Уникальная по горечи, даже для того непростого времени, биография. Сын писателя Леонида Андреева, обвиненный отцом в убийстве матери, которая умерла от родовой горячки.
Культурнейшая среда и такой бред, от ребенка отрекаются, он воспитан в чужой семье, даже в чужой стране. В его одиннадцать умирает, заразившись от него дифтерией, бабушка и мальчика чудом удается спасти от самоубийства. Всю жизнь писать и ни одного своего произведения не увидеть опубликованным. Большая часть из них физически уничтожена. Пройти войну, стать инвалидом и в сорок седьмом году уйти в лагерь, будучи обвиненным в создании антисоветской организации. Вместе с девятнадцатью родственниками и друзьями.
Апофеоз горя-злосчастия, не находите? И проповедовать в главном произведении своей жизни приход религии которая объединит в себе церкви прошлого и учения светлой направленности. С задачей спасения как можно большего числа человеческих душ и отстранения их от порабощения грядущим противобогом.
Четкая, аргументированная, прописанная до мелочей картина мира. Миров, которых множество и лишь один из них наш. Совершенно новый взгляд на историю, объясняющий многое из того, что прежде было темно. Само понятие метаистории, введенное Андреевым. И множество других, дарующих понимание вопросов такой сложности, к которым если и решиться приблизиться, то затем только, чтобы уронить в отчаянии руки, бормоча с кривой усмешкой: "У ней особенная стать, в Россию можно только верить..."
И свет, льющийся со страниц этой страдальцем в чистилище писаной книги. О чистилищах. Они снятся мне, это скверные сны, но запоминаются в подробностях, так, как описано у него. О горних мирах. Такие блещут ясным светом куда реже и совсем недолго. Но кому сверкнут хоть раз, будет идти в этом направлении. Я верю книге и человеку, ее написавшему. Хотя бы... Да хотя бы потому, что она уже идет, Роза Мира, этого только слепой не увидит.

Не в самом начале, но всё-таки где-то в первой четверти книги Даниил Андреев говорит, что «Большего счастья, чем полное раскрытие внутреннего зрения, слуха и глубинной памяти, на Земле нет». И уже дальше кажется, что этот главный мотив данного произведения раскрывается и доказывается им на протяжения всей книги, с упорством, достойным уважения. В этом смысле книга весьма романтизированная, и даже в чем-то возвышенная.
А ещё есть в этом произведении очень много размышлений о творчестве и религии.
Трудно сказать, в какой степени они правильные и насколько соответствуют сегодняшнему пониманию затронутых проблем, но мысли и выводы о творчестве известных писателей очень интересные, а в чем-то и оригинальные.

Гипнотическая книга, которая, на мой взгляд, лучше слышится, чем видится. Постоянные закольцовывания мыслей, повторы одних и тех же тезисов... Она была бы отличным, очень глубоким и образным языком написанным образцом визионерского исповедального текста, рассказывающего о знакомстве с духами и силами природы, если бы автор не взялся делать более глобальные обобщения. Потому что они показывают его, на самом деле, не полную к ним способность.

Во-первых, автор никоим образом не в состоянии отрешиться от своего собственного жизненного опыта: при декларируемом "благом стремлении" к всеобщей религии, видит ее исключительно монотеистической и христианской, при резкой критике любой и всяческой диктатуры -

Решающая ступень к этой цели (достижению Розы Мира - Thea) – создание Всемирной федерации государств как независимых членов, но с тем, чтобы над Федерацией была установлена особая инстанция, о которой я уже упоминал: инстанция, осуществляющая контроль над деятельностью государств и руководящая их бескровным и безболезненным преобразованием изнутри."

, то есть тоже диктатура, но "хорошая", которая каким-то образом решит проблему объединения без насилия и крови.

Во-вторых, при внешней масштабности и будто бы связности, картина мироустройства в "Розе Мира" собрана из настолько пестрых обрывков и лоскутов, надерганных из мировых религий, да еще разбавлена личным духовным опытом автора, что выглядит не то как фэнтези-произведение, не то как в чистом виде "модерное сектанство" (что интересно, Православная церковь решительно от идей Андреева открещивается, весьма подробно их разбирая и критикуя. Видимо для многих прихожан упоминание Троицы относит эту книгу к церковной литературе)

Ну и, розочкой на торте

Сложившись из пёстрых этнических элементов, как в своё время народ Египта, русская нация оказалась, как и он, сильнейшей творческой силой в кругу сочетавшихся с ней в единой культуре меньших народов. (Речь идёт о прошлом и настоящем. Не исключена возможность, что в будущем положение изменится.)

Это, конечно, лестно для принадлежащих к русской культуре, но прискорбно то что Андреев мыслит в общем границами империй (древних и распавшихся в начале ХХ века), отказывая менее крупным народам в праве на самобытность и влиять на большее чем они сами, а не наоборот.

Таким образом можно сказать что "Роза мира" глубоко родственна и трудам Владимира Соловьева о Вечной женственности, которая в его понимании

образ всеединства мира, созерцаемый богом

и трудам Льва Гумилёва (с Андреевым его роднит идея о том что "официальная" версия истории не полна и не объясняет всего), но в целом этот труд остается по большей части именно "памятником эпохи", который сегодня читается с большим скепсисом.

Вот все говорят «Задорнов, Задорнов да Джигурда — два клоуна, Фоменко придурок и что несёт Истархов?», а я скажу так: щенки они, вместе с их Джигурдой замечательным. Вы, друзья мои, попробуйте-ка это!
Впервые я ознакомился с сим великолепным трудом лет, наверное, в девять и с тех пор перечитываю с завидной регулярностью. Жругры, Гантурги какие-то, Россия — это о! демонический лик Сталина (причём «демон» в данном случае отнюдь не эвфемизм), планы, язык этот умопомрачительный. Нет, я решительно не понимаю, почему его не освободили по факту написания «Розы»! Право, тут надо премию давать. Сталинскую.
Ах, если бы это была пародия... с огромным удовольствием поставил четвёрку, да и четвёрка эта только за то, что писал Андреев на полном серьёзе. Но если представить на минуту, что автор шутил — тут ведь второй после Данте как минимум! Но мечты, мечты.
Не рекомендую, впрочем, книгу разного рода Ладомирам, Гориславам, Долбославам, праворадикально настроенным молодым людям отчего-то взявшим, что ВИА «Rammstein» для патриотов из русского отделения Hitler-Jugend, а так же господам-троллям, выучившим, что «рашка-парашка-митал-кал» и прочим интеллектуалам. Мои юные друзья, вы просто ничего не поймёте.
А вот для людей, которые в голову не только, простите, кушают, книга станет по меньшей мере настольной.
Какие там «Цари славян», какие «Удары»? Только «Роза мира», только Андреев! Всё.

Вместо послесловия: а всё-таки не могу не порадоваться, что Святая Русь наконец-то воспрянула! Другими словами «Нет бога кроме Володеньки, и Дима пророк его!».

Александрус вышел из своих комнат в превосходном настроении. Ранняя осень, легкая дымка, воздух, напоенный ароматами леса. Все было так, как надо - жизнь в гармонии с миром и самим собой. Сегодня по плану у него были творческие мастерские по изготовлению мебели, и он знал, что его ждет многострадальное кресло, которое вот уже не первый месяц все никак не обретет нужные формы. Тяжело быть креслом из натурального дерева... ведь у каждой породы свои нравы, свои вкусы. Каждый изгиб будущей ножки о чем то говорил Александрусу, но тот упорно не слышал. Совет Мудрейших определил для него оптимальный круг работ и творчества - в идеальном мире каждому было найдено идеальное дело. Для Александруса это были столярные мастерские, уход за лошадьми и библиотечное дело. Да, библиотечное дело, именно в Хранилище Знаний, отсеке 73, разделе Мифотворчество Руси он и встретил Алису...

Дальше...

Но то было давно. Так давно, что он уже и разлюбил. Казалось, что и не любил, только вот кресло все никак не получалось, и лошади не радовали. А отсек 169 встречал Математическим Анализом и Алевтиной. Но утро было великолепным, и Александрус шел в столярные мастерские. Ему было уже 26, старейшины, соединившие в себе три наивысших одаренности - праведность, дар религиозного вестничества и художественную гениальность, определили оптимальный возраст для брака мужчины в 24-26, а значит это, что ему надо заключить брак. Лучше всего ему подходила Алевтина. Совет Мудрейших по брачным вопросам определил для них оптимальную совместимость в 83%. Это много. Брак разрешают уже с 70%. А с Алисой было 67.
Всего 3% определили все их будущее. 3%, которые давали за межрасовый брак, к примеру. Или за знакомство со школы. И (Бог мой!) даже за любовь к чаю без сахара. Кто ж виноват, что Алиса любит сладкий чай? А с Алевтиной было 83. Ведь и знали друг друга с ясель, и программы творческие вместе проходили. И чай она несладкий пьет, и по соотношению рост/вес подходит. Последние 30 лет много процентов добавляли за смешанные семьи, вот и Алевтина была русской китаянкой, как сказали бы раньше. Совет Мудрейших по брачным вопросам не ошибается. Если они сказали, что Алиса ему не подходит, значит так и было. Нельзя сомневаться в совете мудрейших. Вот только кресло все никак не выходит, и Радуга не встречает ласковым ржанием... А ведь творчество - залог гармоничного мира. Акт творения приближает нас к Всевышнему.

Александрус шагал по улице, каждый кирпич которой был ему знаком. Вот там он маленьким учился малярному делу. В том закоулке - магазинчик с книгами. Старейшины определили, что ему подходит работа с книгами, но стихи слагать - нет. Вот и сидит Александрус в своем отсеке, подальше от стихов. Решение было принято с перевесом в 1 голос, ведь трое из Старейшин перед тем не были выбраны на празднике. А мать Александруса - была. И все блокноты, все тетради, даже листики с первыми четверостишиями были торжественно и беспощадно сожжены - как символ Правильного Пути, как символ Подчинения. Его мать, такая сильная, такая волевая, вытирала слезы, но жгла, жгла, жгла... И ушел Александрус, дитя от не межрасового брака, дитя людей с процентом ровно 70%, дитя Новой Эры, в столярные мастерские. Ведь людям нужна мебель, нужны стулья и столы, и даже кресла-качалки, которые так хорошо ему удавались. Вот только последнее, самое последнее кресло - все не так.

Александрус шел по городу, и видел улочки, где они с Алисой гуляли вечерами. И снова Алиса, и снова она в каждом прохожем. 3%... До боли знакомая куртка мелькнула впереди. Но обладательница этой куртки была и ростом меньше, и фигурой покруглее. Куртка остановилась и обернулась. Алевтина. Зачем ей такая куртка? Зачем она ждет?

- Здравствуй, да осветит твой путь Роза Мира!
- Да благословит тебя Всевышний!

Стандартное приветствие, так всегда. Вот только Алевтина была страшно возбуждена, глаза горели желанием выдать какую-то страшную тайну. Но начала она, конечно же, издалека. Я узнал, как обычно, все результаты Совещаний по Брачным контактам (то, что меня раздражал ее голос и манера общения - в процентах не считали). Я узнал даже о том, что в следующем году освободится отсек 18, Религия ранних периодов. Туда переедут непомерно разросшиеся отсеки трактовок Розы Мира. И потом она перешла к главному. К тому, что Алисе утвердили брак. Небывалое совпадение, 97%, и с кем! с одним из Старейшин. Их мудрость будет прославлена в веках, они никогда не ошибаются. Ведь только сейчас, в период всеобщего процветания, когда люди получили достойный человека материальный достаток, житейское благополучие и нравственный отношения между людьми, мы можем жить с теми, кто нам больше всего подходит, заниматься тем, что нам лучше всего подходит, есть и пить то, что оптимально для нас... Только сейчас мы достигли этого, хвала Всевышнему, хвала Совету Творческого Надзора, утвердившему в этом году моду на красно-зеленую гжель... Конечно же, ведь они обе посещали студию керамики, обеспечивали кухни города расписными тарелками и кружками.
Мир закружился перед глазами Александруса. Мир, полный гармонии, раннего осеннего утра, счастливо щебета Алевтины, искренне радовавшейся за коллегу по творчеству и за себя. Щебета, который раздирал Александруса изнутри. Он развернулся и ушел домой.
Знал, что будет наказан, но не видел наказания более, чем обман. Знал, что будет лишен своей ступени в Храме. Но не видел смысла в посещении Храма. Обратный путь был неузнаваем. Со всей отчетливостью Александрус понял, что он никогда, слышите! никогда не ходил обратной дорогой утром. Он не видел, как солнце окрашивает стену Дома Песнопений, он не видел даже того, как оно продирается через ветки плодового сада, проникает в каждое яблоко, в каждый лист. Он много чего не видел ранее в этом мире, полном гармонии с природой.

Дома Александрус неожиданно застал мать. Старейшина по Творческому надзору отчаянно пыталась спрятать от взгляда сына тетрадь. Такую знакомую синюю тетрадь, куда он писал последние месяцы перед Творческим Определением. Минутная пауза... и она протянула тетрадь сыну.

Без цели, без дорог, сквозь сумерки Земли
Ведет нас скорбный Бог, весь бледный от любви.
Наш путь лежит во мгле и тянется в туман,
Он вьется по холмам, петляет тут и там...

А между тем - на всей Земле, на всей Земле
Не хватит места нам.

Руки матери дрожали. В ее глазах было все, что надо было знать Александусу. В них была боль за сына, в них было знание, что мир, такой совершенный и гармоничный, такой жестокий. Она знала все. Боль, боль, неизбывная боль за жизнь, в которой выбор совершают старейшины, живущие по завету Пресвятого Андреева: надо уметь пренебрегать чужим мнением, если чувствуешь свою правоту.

Но где-то за холмом - разгадка тайн Земли,
Как птица, бьет крылом в сияньи и в пыли.
И блещет на крыле то слава, то смола,
То пламя, то зола ссыпается с крыла...

А между тем - на всей Земле, на всей Земле
Не будет нам тепла

Они сидели рядом. Сын и Мать. Нежный осенний ветер, такого светлого, такого многообещающего утра, листал тетрадь. Впереди у них была еще долгая-долгая жизнь со знанием того, что их мир - не совершен. Что делать с этим - они не знали. Они не знали, как унять боль от потери, не знали, как молиться. Но знали одно - в их руках изменить будущее.

И каждый поворот мы помним до седин.
И тяжкий мрак болот, и гордый блеск вершин,
И спящий на заре в долине темный храм,
И нечто в глубине таящееся там...

А между тем - на всей Земле, на всей Земле
Не выйдет счастья нам.