Адель могла говорить об искусстве Дега долго, очень долго, и то, с какой страстью из ее уст вылетало каждое слово, не оставило нас с Артуром равнодушными. Мы продолжали вешать репродукции художника, о котором до этого момента ни разу в жизни не слышали, но к которому прониклись некой симпатией за то, что он смог покорить Адель. Я смотрел на нее, такую красивую, в нежно-голубом платье: на запястьях у нее бренчали браслеты, сопровождая этим звуком каждое ее действие. Она улыбалась, кружилась, тыкала нас носом в свои любимые репродукции и была счастлива, что мы оба ее слушаем.