В этот поздний час в здании старой спортивной школы уже никого не было, поэтому Ник мог спокойно побыть наедине с собой вдали от посторонних глаз. У него были ключи, а Кэри всегда твердил, что для Ника двери школы открыты семь дней в неделю и двадцать четыре часа в сутки.

Ему нравилось здесь: это был первый зал боевых искусств, в котором они с братом стали тренироваться, когда только переехали в Лос-Анджелес, и всё здесь напоминало о тех днях. Позже, когда дела у Кэри пошли в гору, он выкупил этот зал у прежнего владельца, но ничего переделывать не стал, лишь сделал небольшой косметический ремонт. И Ник был за это ему благодарен.

Включив на входе часть осветительных ламп, он оказался в приятном полумраке. Ник снял пиджак и рубашку, небрежно бросив их на деревянную скамью в углу помещения, а также скинул обувь. Тренироваться в брюках было менее удобно, чем в тренировочных штанах, но сейчас Кэнгу не хотелось переодеваться.

Он прошёл в самый центр зала и начал отрабатывать знакомые удары на специальных деревянных манекенах в человеческий рост. Кулаком, ладонью, ногой, с разворота… Ник делал их мастерски – все эти приёмы он освоил давно, ещё подростком. Не раз благодаря таким ударам ему удавалось сохранить себе жизнь. Удары гулким эхом разносились вокруг, отражаясь от пустых стен.

Ник всегда приходил сюда, когда ему было плохо, а тренировки приносили облегчение, играя роль своего рода лекарства для души. Сегодня ему как раз нужно было это лекарство…

Это был один из тех редких дней, когда гроза преступности, бравый офицер полиции Лос-Анджелеса Ник Кэнг чувствовал себя неуверенно, что называется «не в своей тарелке». Место Кэнга было на улицах, где при помощи приёмов восточных единоборств и своих верных пистолетов он уже не первый год успешно ловил опасных преступников и маньяков. Но вместо этого Ник при полном параде, одетый в свой лучший (и довольно дорогой) костюм, но так и не пожелавший сковывать шею галстуком, присутствовал на торжественном