В третьей книге об обер-полицмейстере Архарове неожиданно актуально на примере Пугачевского восстания пойдет речь о природе бунта. Какова цена порядка, как сладостна фига в кармане против существующей власти и как несложно недовольство обычной жизнью с ее мелкими неурядицами перевести в народный бунт, стоит только поманить абстрактной свободой, возможностью погулять на дармовщинку и побуянить безнаказанно
… свободу он им, вишь, несет… От чего свободу? Не крепостные же…
- От каждодневного труда свободу, - печально произнес князь. - Свободу громить погреба и пить все, чего душе пожелает, прямо из бочки….
говорит московский градоначальник, боевой генерал князь Волконский.
На Москве ползут слухи о том, что бунтовщик Емельян Пугачев, объявивший себя императором Петром III, со дня на день явится освобождать бывшую столицу. Пламя казацкой войны в оренбургских степях, подогретое манифестом
… во всех винах прощаю и жаловаю я вас: рякою с вершин и до усья, и землею, и травами, и денежным жалованьям, и свиньцом, и порахам, и хлебныим правиянтам…
так отпустило на волю казацкие души, что народец массово признает косматого казака государем императором и на том целует крест.
И пока в Петербурге не спеша и не очень доверяя ужасным известиям, начинают собирать войска, известие одно страшнее другого приносят в Москву беженцы. О том, что всех, кто не желает ему присягать, «анпиратор» вешает вместе с женами и малыми детьми, о массовом присоединении к его войску башкирцев и прочих инородцев, о его воинских победах. Известие о где-то воюющем «государе» не проходит для Москвы бесследно. Встрепенулись обиженные новой властью бояре, стала волноваться чернь, зашевелись разбойничьи шайки. Под самой Москвой тати начали грабить обозы уходящих от самозванца окрестных помещиков, а в обозах этих тоже одни бабы да ребятишки. Дошло до того, что обер-полицмейстер Архаров отбиваясь от толпы, окружившей его карету, был вынужден стрелять в воздух. В другой раз, только расторопность возницы спасла обер-полицмейстера от пули в голову. А убегая, злоумышленники потеряли странный список пьесы о самозванце, написанный, как потом выяснилось, самим Сумароковым.
Жизнь Архарова и его полицейской команды протекает между Пречистенкой, где у него огромный, наполовину пустой дом и Лубянкой. Но, не в силах усидеть в начальственном кресле, московский обер-полицмейстер сам принимает участие в задержаниях и погонях, нередко оставляя за собой главную роль.
Размышляя на тему, кого в Москве следует опасаться более всего, верный соратник Архарова немец Шварц предложит делать это так, как расправляются с жареным поросенком – по частям. Первый кус – это прикормленные в свое время Петром III и всё потерявшие с его отречением и смертью голштинцы – невеликих чинов иностранцы, которым из Москвы и податься после этого было некуда. Вторым куском идут московские бояре, знатные семейства, привычно обиженные на забывшую о них государыню и развлекающиеся домашними заговорами. Третьим куском станет чернь, те самые фабричные, что во время чумного бунта громили лавки и убили митрополита, четвертым – духовенство, а пятого и не надо, этими бы не подавиться.
Дело о девице Пуховой и боярах-заговорщиках получит свое продолжение. В череде интриг окажутся замешаны дамы – совсем запутается в кознях заговорщиков Варенька Пухова, а ее верный рыцарь Федор Савин вновь придет ей на помощь. Влюбленная в Архарова Дунька с целеустремленностью влюбленной женщины к образу веселой содержанки заметно прибавит ума и окажется способна серьезно помочь Архарову и его друзьям, и неожиданно ей это страшно понравится. Обстоятельства приплетут сюда и сироту-француженку, так поразившую Архарова в особняке Ховриных в разрушенной Москве. Почуяв большую наживу и устав скрываться, на Москву пожалует сам Ванька-Каин, но в игру вступит его бывшая подруга, а ныне верная помощница московской милиции Марфа. И в том, что Каин, немного погуляв, обломает зубы о московского обер-полицмейстера и отправится восвояси, будет немалая ее заслуга.
А там уже недалека зима 1775 года, когда с деревянного помоста на Болотной площади в простом нагольном тулупе будет каяться народу перед казнью бывший «анпиратор» и бунтовщик Емелька Пугачев. А Архаров, зачитавший ему обвинение, будет размышлять о том, почему раз за разом удаются такие чудовищно жестокие и бессмысленные проделки
Мысль была простая: почему? Он же ничего, в сущности, не мог - он же безграмотный казак, не способный сам с собой толком управиться. И видно же было - только врать горазд да делать дурачества, да возить за собой гарем, … да раздавать обещания, да носиться верхом… ему бы в кавалерийском эскадроне младшим чином служить… почему?…
Лишь потому, что он сказал то, чего жаждали услышать: я вам дам! Не «я у вас возьму», а «я вам дам». Земли, воды, леса, луга, луну с неба! Берите безданно, беспошлинно, отныне и навеки! Бери - не хочу! Сказал - и этого оказалось довольно. Выразил словами желаемое - а далее хоть трава не расти. И от восторга напрочь исчезла способность мысленно соразмерить сию царственную щедрость с реальными обстоятельствами…
Метода проста… - успеть наговорить приятного народу, пока народ не имеет времени разобраться. И вот слово льстящее побеждает рассудок соразмеряющий… И разлюбезное дело - клясть тиранов. Весьма занимательно и возвышенно получается, коли не задумываться - а кому и для чего сие вдруг оказалось потребно?
А читатель вновь встретится с полюбившимися героями в следующей книге «Архаровцы. Книга третья» Далия Трускиновская