Глава 1. Пролог

Интересно, как скоро наступит время, когда мир будет настолько тщательно исследован, а его народы настолько космополитизированы, что приключения и открытия останутся в прошлом. Еще несколько дней назад я должен был бы сказать, что эта нежелательная, но неизбежная эпоха уже наступила, что область настоящей романтики уже сейчас является синонимом откровенной фантастики. Нет больше Одиссеев, нет Цирцей, нет лотофагов, нет путешествий сэра Джона Мандевиля, нет преподобных Джонов с их таинственными Судами. Даже странствия капитана Кука стали походить на произведения современных сказочников, сами выдумки которых предвещали, что скоро наступит предел, и тогда миру ничего не останется делать, как опуститься на мирскую ступень изучения обыденных фактов и материальных усовершенствований.

Из этого почти болезненного состояния я был неожиданно спасен, причем таким образом, который с особой силой заставляет меня вспомнить, как много может быть скрыто под малым. Кто бы мог подумать, что история, столь же дико невероятная, как самые безумные выдумки Верна и Хаггарда, десятилетиями скрывалась под формальной фразеологией покрытого пылью отчета в военно-морском архиве в Вашингтоне, и что ключ к ее тайне хранится в памяти одного человека, который совсем недавно отправился исследовать ту страну, которая должна оставаться неизведанной для глаз и загадочной для пытливого ума обремененного плотью человечества?

Я провел несколько дней в Вашингтоне и, будучи приглашенным на обед к одному чиновнику из военно-морского ведомства, поздним вечером зашел к нему в кабинет. Я застал его почти в полной растерянности. Только что произошел один из досадных инцидентов в жизни бюро. Секретаря ВМС послали за определенным документом, а его не могли найти. Клерки метались туда-сюда или стояли вокруг в тревожном и напряженном молчании. Когда я вошел, мой друг вышел вперед.

– Вы извините меня, если я заставлю вас немного подождать? – сказал он. – Видите ли, в ходе одной из этих глобальных перемен, которым наша политическая система подвергается каждые четыре года, было уволено несколько клерков, в результате чего время от времени какая-нибудь нужная бумага может оказаться на дне Красного моря. Я не верю, что самая совершенная система может полностью устранить человеческий факор. Не хотите ли вы пойти со мной? Я сам направляюсь в одну из картотек, где вполне возможно могло быть потеряно то, что мы ищем.

Не имея ничего против, я последовал за ним. Потом я от души пожалел о своей глупой покладистости. Пыль поднималась тучами, когда папку за папкой вытаскивали, торопливо осматривали и снова засовывали обратно, чтобы сделать новую бумажную кучу. Кашляя и задыхаясь, я уже собирался извиниться и удалиться, когда клерк нырнул в очередную ячейку, а к моим ногам полетел грязно-желтый документ без подписи. Я осторожно поднял его.

– Что это? – спросил мой друг, торопливо заглядывая мне через плечо, пока я разворачивал бумагу на расстоянии вытянутой руки. Затем он добавил заинтересованным тоном. – Пусть меня повесят, если это не сообщение о гибели "Сокола"! Как, черт возьми, оно вообще попало сюда, да еще в таком виде?

Взяв у меня бумагу, он сунул её в карман, а я удалился в личный кабинет. Он присоединился ко мне там через полчаса, самый грязный человек, которого я когда-либо видел за пределами угольного ящика, но его поиски увенчались успехом, и мыло, вода, щетки для одежды и чистое белье были в наличии. Через час мы сели ужинать.

– Знаешь, – вдруг заметил он, когда мы потягивали кофе, – та бумага, которую ты подобрал, была просто находкой. Время от времени какой-нибудь подобный документ теряется, и запись о потере передается от секретаря к секретарю, пока большинство из них, которые не были сразу же заменены, рано или поздно не обнаруживаются. Этот документ, – продолжал он, доставая его из кармана, – числиться пропавшим с 1840 года, и мы совершенно потеряли из виду человека, который его написал. Давайте-ка взглянем.

Он раскрыл лист и разровнял его.

– Хотите, я вам зачитаю? Документ короткий и довольно занимательный.

– Конечно, – ответил я, не особенно заинтересованный бумагой, но лишь к удовольствию моего друга.

Он прочитал следующее:

"Британский фрегат "Халидон" в море, 8 февраля 1839 года.

Сэр, 7 января прошлого года у острова Пасхи по курсу W.N.W., на расстоянии примерно десяти лиг, военный шлюп Соединенных Штатов "Сокол" под командованием капитана Натаниэля Френча попал в ураган, который продолжался два дня с большой силой, унося нас на юг и запад. Когда шторм утих, мы оказались примерно на 51°20' южной широты и 65°09' восточной долготы, будучи не в состоянии определить более точно координаты из-за прискорбного несчастного случая с первым лейтенантом Хасбруком. Этого офицера смыло за борт ночью 7-го при попытке провести наблюдение с помощью единственного секстанта, который у нас тогда был, и инструмент, таким образом, был утерян.

9-го числа небо прояснилось, и по правому борту на расстоянии двух лиг была замечена земля. Это был остров около десяти лиг в окружности, поросший лесом, в центре которого возвышалась большая конусообразная гора, очевидно, вулкан.

На карте не было видно земли в указанном выше месте или вблизи него, капитан Френч решил высадиться на берег, и высадка была осуществлена с большой осторожностью и некоторыми трудностями.

Было установлено, что остров населен и плодороден.

Мы снялись с якоря и отплыли 16 января, не испытав никаких дальнейших неприятностей, за исключением потери второго лейтенанта Вэнса, который, вероятно, был убит туземцами.

23-го числа того же месяца, примерно в 5.40 утра, во время плавания на северо-восток при попутном ветре, корабль натолкнулся на затонувший коралловый риф и потерпел крушение. Шлюпки были сломаны или разбиты, и все люди, за исключением меня, погибли. Плывя с помощью доски, я наткнулся на маленькую шлюпку, и, сумев выправить ее, был спасен через три дня британским фрегатом "Халидон", направлявшимся в Вальпараисо.

С этим отчетом я прошу принять мою отставку с должности хирурга военно-морского флота Соединенных Штатов.

Имею честь, сэр,

С большим уважением,

Ваш покорный слуга,

Бастьен Дешон, доктор медицины.

Почтенному министру ВМС, Вашингтон, округ Колумбия."

– Это действительно очень любопытная информация, – сказал мой друг после короткой паузы. – Автор, похоже, ни в малейшей степени не осознает истинный интерес своего доклада. Можно было бы догадаться, что открытие нового обитаемого острова требует, по крайней мере, несколько большей конкретной информации.

– Что ты еще знаешь обо всем этом? – спросил я.

– Все, что когда-либо было известно Департаменту, это то, что этот отчет был получен и почти сразу же утерян, и что доктор Дешон никогда не сообщал об этом лично или каким-либо другим способом. Ходили некоторые слухи, что в документе где-то упоминалась неоткрытая земля, и офицерам, курсировавшим в южной части Тихого океана, было поручено искать ее, но так ничего и не было найдено, и я полагаю, они в конце концов пришли к выводу, что передряги повредили рассудок Дешона. Он был луизианцем, кажется, из Нового Орлеана.

– Знаешь, что меня поражает? – сказал я.

– Нет, что?

– Я думаю, что все повествование демонстрирует осознанное намерение скрыть существенные факты.

– Но тогда зачем вообще сообщать?

– Чувство долга перед правительством и родственниками погибших; уверенность в том, что информация о его спасении станет известна через его спасателей; возможность его ареста как дезертира в случае его обнаружения и отказа от отставки, – все это, возможно, присутствует. Затем посмотрите на отчет. Он не имеет штемпеля, что сразу же дает ему хороший шанс быть потерянным, в нем весьма явно пропущены самые важные детали, и, как мне кажется, он намеренно нечетко определяет местоположение этого острова; в то же время он объявляет о великом открытии словами, которые, очевидно, были бы уместны для описаний мелкого тривиального события. Но самое удивительное во всем этом – это то, как вскользь говорится о том, что лейтенант Вэнс, вероятно, был убит туземцами. Можете ли вы хоть на мгновение предположить, что какой-либо командир американского военного корабля оставил бы такой вопрос нерешенным, позволил бы убить своего первого офицера, не подвергнув убийц суровому наказанию? И еще обратите внимание на то, как хирург, мягко говоря, поспешно подал в отставку и не явился лично. Поверьте мне, все это – тщательная попытка скрыть факты и избежать расследования.

– Теперь это действительно так и выглядит, – задумчиво сказал мой друг, – но что этот человек хочет скрыть?

– Ах! Вот тут я могу лишь предполагать. Возможна любая из сотни причин. Я собираюсь попытаться выяснить, какой именно.

– Ты!.. Как?

– Я собираюсь найти доктора Дешона.

– Возможно, он мертв уже много лет.

– Более чем вероятно, что так и есть, но все равно завтра утром я собираюсь отправиться в Новый Орлеан. В наши дни нам, бедным романистам, нелегко придумывать сюжеты, и я не могу позволить себе упустить такой шанс, как этот. Кроме того, мне действительно очень интересно.

Такова была суть нашего разговора, и на следующий день, вооруженный информацией о докторе Дешоне, полученной из военно-морских архивов, я отправился в Новый Орлеан. Удача благоволила мне с самого начала. По единственному адресу, который я нашел в связи с его именем, в старом доме в самой аристократической части французского квартала, проживал брат человека, которого я искал. Этот джентльмен принял меня вежливо, но весьма сдержанно. Тем не менее, проявив некоторую дипломатичность, я узнал, что после того, как доктор Дешон уволился из военно-морского флота, он провел много лет в путешествиях, большую часть в одиночестве и в отдаленных районах; что, наконец, он вернулся к себе домой; что сейчас он жив, хотя ему уже перевалило за восемьдесят, и часть года он проводил со своим братом, а остальное время – на небольшой плантации недалеко от города.