«Тембр голоса уникален, как генетический код. Он может много рассказать о человеке. Нет двух абсолютно одинаковых по тембру голосов. Чем больше обертонов в голосе, тем ярче и красочней голос. И если это сочетается с правильной дикцией, голос просто завораживает»

(из учебного пособия для учащихся начальной школы Острова).

Редактор О. Макаров

Дизайнер обложки О. Макаров

© Д. Ман, 2022

© О. Макаров, дизайн обложки, 2022

ISBN 978-5-4490-0558-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Прелюдия (с лат. в музыке prae… – перед, ludus – игра) или перед игрой

«Когда началась Игра? Десятки тысячелетий назад. И началась она в центре галактики. В её мозговом центре. Величайшие умы величайшей галактической цивилизации, в которую входили сотни планет, решили создать Игроков. Намерения, как всегда, были благими. А не благими ли намерениями и добрыми делами выстлана дорога в ад? Решение принималось выдающимися умами членов Совета. Они же были представителями всех наиболее развитых планет галактики. Эти планеты располагали высочайшими технологиями во всех отраслях науки и использовали эти технологии на благо галактической цивилизации, на благо каждого индивидуума с сотен планет. Не вмешивался Галактический Совет только в миры удалённые и малоразвитые, считая, что те находятся на слишком ранней ступени развития, чтобы понять и принять совершеннейшие технологии. К таким планетам относилась и голубая планета на окраине Млечного пути, которую местные жители называли просто «Земля», а галактические умы именовали «Дикие земли».

Слово взял представитель Совета по науке:

– Цивилизация галактики находится в состоянии застоя. Прогресс идёт неспешным ходом. Нет изобретений, которые бы кардинально что-то изменили, и были бы стартом для перехода на новую ступень развития. Все планеты нашей галактики заселены людьми, отличия между видами незначительны, но во вселенной множество галактик, о некоторых, разумных, дружественных существах, нам известно, но что представляют другие… не несут ли они угрозы… Мы собрались здесь, чтобы обсудить эту проблему. Какие ваши предложения?

– Социологические исследования показывают, что народы планет галактики в целом довольны своей жизнью. Нет больных, голодных, люди много путешествуют… живут в своё удовольствие…

– Спокойно деградируют, – перебил советника по социологии другой участник Совета.

– Ничего нового… все пользуются благами цивилизации, ничего не давая взамен, в исследованиях заняты небольшие в размерах всей галактики группы индивидуумов… В древние времена было слово «иждивенцы», так вот оно сейчас подходит для большинства. Нужны новые мозги, свежие идеи. А откуда им взяться… Перефразируя известную поговорку, скажу: «Сытое брюхо к науке глухо…» Известно испокон веков, что человека заставить что-то делать может только борьба за выживание его самого и его вида.

– Так ты что же, предлагаешь вернуться к истокам цивилизации, когда сильные подавляли слабых, искусственно лишить людей всех благ, вернуться к голоду и хаосу…

– Нет, у меня другая идея. Встречали ли вы азартных людей или, другими словами, авантюристов и игроков?

– Среди развитого населения галактики, я имею в виду высокотехнологичные планеты, их нет. Есть, конечно, такие, которые любят поиграть в азартные игры, но, не заигрываясь, в рамках разумного…

– На слаборазвитых планетах, в делах которых мы, если и участвуем, то мало, есть авантюристы и игроки. Предлагаю новый проект по генетическому усовершенствованию человека. Соединить гены лучших из людей галактики с генами самых азартных игроков окраинных планет.

– Под словом «лучшие» ты подразумеваешь тех, чьи врождённые способности были усилены на генетическом уровне?

– Именно так. Игра, это соревнование в уме, ловкости, силе… Соревнование ускорит прогресс.

Вот так было принято решение о создании Игроков. А потом началась Игра.

– А чем она закончилась? – спросила маленькая девочка.

– Никто не знает точно. Говорят, Игроки заигрались… Планету, на которой проводился эксперимент, уничтожили по распоряжению Совета… Игроков объявили врагами цивилизации… Ну, а потом оборвалась связь с центром галактики и другими планетами…»

(Одна из легенд Острова, которую обычно рассказывают детям, и которую очень давно, будучи маленькой девочкой, слышала Лечащая голосом и словом. Впоследствии волею судьбы, а может и какой-нибудь другой волей оказавшаяся на голубой планете. Её имя на всех земных языках звучит одинаково: напевно, как фраза из песни. И переводится на все языки именно так: Лечащая голосом и словом).

Сказки про белого бычка

Вечер. Всё как обычно. Мы с бабушкой дома. Каждый занят своим делом. Бабушка, сидя у телевизора, вяжет носок. Каждую осень она вяжет по несколько пар для меня и деда. Ведь носки очень быстро изнашиваются, протираются на пятках, а потом и вовсе из них выглядывают голые пальцы. Бабушка штопать не любит. Когда носки превращаются в такую рвань, она просто распускает их до резинки и вяжет новые.

Считается, что я в это время делаю домашние задания, то есть готовлюсь к следующему учебному дню. Но это не совсем так. И об этом чуть позже.

А ещё мы с бабушкой не любим сидеть в полной тишине, и поэтому у нас постоянно включен телевизор. Мне совершенно безразлично, что смотреть, лишь бы был какой-то фон. Фильмов хороших показывают мало. Ну, это на наш с бабушкой вкус. Я люблю фантастику, а бабушка фильмы типа «Тихий Дон», «Идиот», «Бег», «Хождение по мукам» и подобные, но только не современные постановки, а старые. «Они более достоверно поставлены. Ближе к тем событиям», говорит бабушка. Из новых постановок ей понравилась «Белая гвардия».

– Очень сильная и драматичная лента. А актёр, играющий Турбина, бесподобен…

Последние годы бабушка любит включать в качестве фона политические диспуты типа «60 минут» и другие, которых полно на всех телевизионных каналах, и посвящены они уже не один год одним и тем же темам.

– Бабуля, и чего ты там нового услышала? – спрашиваю я каждый раз.

– Ничего нового.

– А чего мы это смотрим?

– Всё равно смотреть нечего. А тут вдруг что-нибудь поменялось… Хотя опять бесполезное пережёвывание одной и той же темы.

Дедушка вообще злится, если застаёт нас за этим занятием.

– Опять сказки про белого бычка… Не надоело?

Ох, и злил же он меня этими докучными сказками, когда я к ним переехал…

Раньше, лет до шести, я жил в Петербурге с мамой, папой и бабушкой – матерью моего отца. Родителей я видел нечасто. Отец постоянно куда-то уезжал, мама много времени проводила на работе. Она работала врачом. Тогда мне было неинтересно, чем занимается отец, и каким врачом была моя мать.

– Работают они, Илюша, – говорила бабушка.

Моя родная бабушка Дина Анатольевна не работала. В прошлом учитель математики, а теперь пенсионерка. Занималась она только мной. Помню, как незадолго до событий, изменивших мою жизнь, мама спрашивала у неё:

– Как Илюша, никаких странностей за ним не замечено? Способности особые не проявились?

– Обычный ребёнок. Мы с ним читать и считать научились. К школе готовимся. Память у него хорошая. Думаю, проблем с учёбой не будет.

– Ну и хорошо. – Мама улыбнулась и обняла меня.

И до сих пор не пойму, толи она сказала, толи мне показалось: «…Не затеряется в коридорах времени, за туманом… Обычной жизнью жить будет». А может это мне вообще во сне приснилось. Шесть лет мне тогда было.

А через полгода что-то случилось с отцом. Помню, мама сильно переживала и говорила: «…Пропал, пропал…» Я тоже тогда расстраивался и думал по-детски: «Как же я без папы… Ведь у всех есть папы…» А потом бабушка сказала: «Нашёлся». Но радости в её голосе почему-то не было. Я всё понял, когда отца привезли. Привезли его мама и мой прадедушка. Отец на себя был не похож: ни на кого и ни на что не реагировал, его сажали, он сидел, клали в постель, он лежал, давали ложку в руку, он ел. Бабушка Дина Анатольевна, увидев сына, залилась слезами.

– Да погоди ты его оплакивать, – сказал дед. – Может ещё и в себя придёт, никто не знает, что с ним. Заплутал за туманом, в коридорах гнилых… Но ведь Виринея его нашла. Значит, не полностью мозг выжжен… Рефлексы основные сохранены. Подождать надо.

Я тогда не очень понимал, что говорил дед, но главное понял: Отец сильно болен, а мама выглядела усталой и постаревшей, бледной с тёмными кругами под глазами. Видно было, что она держится из последних сил.

– Ей отдых длительный нужен: сон и питание, – сказал дед. – Много сил потратила: сначала думала, что Роман пропал, потом мысленный контакт с ним устанавливала…

Помню, отца посадили в кресло, и все пошли на кухню. Я, было, тоже туда направился, но дед строго сказал:

– А ты тут посиди, мал ещё. Да и не поймёшь ты ещё наши разговоры.

Я остался с отцом. Хоть я и понимал, что с ним что-то не так, но какому ребёнку после разлуки не хочется пообщаться с отцом. Я подошёл к нему, взял за руку и удивился: прежде крепкая рука отца теперь была вялой и холодной. Я стал трясти его за руку, но он никак не реагировал. Тогда я заглянул ему в глаза. Что я там увидел? Мрак, бездну и что-то ещё, от чего сжалось моё детское сердце, и ужас охватил меня. Позже, повзрослев, я пытался вспомнить, что же я увидел или почувствовал, но не мог. Скорее всего, мой мозг наложил запрет на воспоминание, иначе моя детская психика не справилась бы с тем ужасом, от которого у меня случился нервный припадок. Помню, как я отринул от отца, что-то закричал и спрятался под столом, откуда и извлёк меня дед, прибежавший на крик, перешедший в рыдания. Прибежали все.

– Что, что случилось? – спрашивала бабушка.

Но я ничего не мог объяснить, только всхлипывал и показывал пальцем на отца.

– Хотелось бы знать, что его так напугало. Не нужно было оставлять их вдвоём, – сказала мама, забирая меня от деда.

Вот так и решилась моя судьба. Вместо школы в Петербурге я уехал с дедом в Карелию. Вообще-то, он мне не дед, а прадед, но я называл его дедом. Он дед моей мамы, а его дочь, мамина мама Ольга Гвидоновна – другая моя родная бабушка, тоже осталась в Петербурге. Она не такая старая, как Дина Анатольевна, она всего на пару лет старше моего отца, и у неё в Петербурге своя семья. Деда все называют Гена. И я до определённого возраста думал, что это его настоящее имя. Но, повзрослев и сопоставив некоторые нестыковки, поинтересовался: «Почему же у моей второй Питерской бабушки отчество не Геннадьевна, а Гвидоновна?»

– Понимаешь, Илья, имя Гвидон в наше время редкое и не у каждого язык повернётся его сказать, поэтому я и решил, чтобы не вызывать лишних вопросов, называться Геной.

Ну, тут я его понял. У нас в школе были учителя с именами и отчествами, которые у меня язык не поворачивался произносить. Например, учительница английского Рина Биокаевна. Я часто задумывался: «…Как же звали её отца…» Или учительница географии Бронислава Айзековна и её подруга биологичка Фаина Израилевна. Я, когда к ним обращался, никогда не произносил их имен вслух, просто язык не поворачивался. Я говорил: «Вы забыли… Вы поставили…» Примерно так. Кстати, географичка с биологичкой нас покинули. Фаина Израилевна отбыла на постоянное место жительства в Израиль, а Бронислава Айзековна в США, где у них обнаружились родственники.

Дед Гена жил с Кристиной Прокопьевной, которую я тоже стал считать своей бабушкой, и которая в данный момент, сидя у телевизора, довязывала носок. Она была намного моложе моего деда, и, по её словам, дед привёз её и какой-то далёкой страны. У Кристины Прокопьевны была приятная певучая речь с каким-то неуловимым акцентом. И ещё она очень хорошо пела. «Заслушаешься», говорила наша соседка Дарья Ивановна. «…Уж как она колыбельные тебе пела… слушаешь, а глаза и закрываются сами, не хочешь, а заснёшь… И носки она по-другому вяжет, никогда не видела, чтобы пятку так вывязывали. Ну, да она же не местная, из Псковской области…» С чего Дарья Ивановна, которая за всю свою жизнь никуда не выезжала, так решила, я не мог долго понять. А потом вспомнил, как она как-то спросила:

– И где же ты так петь научилась?

– На Острове, – ответила Кристина Прокопьевна.

– Всё ясно, «мы пскопские».

При своей малообразованности, она откуда-то знала, что в Псковской области есть город Остров. Но совсем другой Остров имела в виду моя бабушка…

Вы скажете «…и чего это тебе в шесть лет пели колыбельные, не младенец же…» Да, не младенец. Но меня привезли после нервного срыва, испуганного неизвестно чем, а тут Кристина Прокопьевна с её добротой и напевностью. Как мне потом говорил дед, «Она любого в чувство приведёт (кроме отца конечно, тут особый случай), дар у неё…» И постепенно всё плохое ушло на второй план, а потом просто забылось. Я любил перед сном слушать её певучие сказки и засыпать под них с полной уверенностью, что ничего плохого со мной не произойдёт. Со временем необходимость в них отпала, я засыпал сам сном младенца, но любил перед сном попросить её рассказать что-нибудь. Вот тут дед раз и посоветовал:

– Расскажи ему сказку про белого бычка.

– Сам расскажи.

Так я впервые услышал докучную сказку, которую дед при случае предлагал рассказать, и делал он это не один раз, и сказки были разные, истории никак не решающие проблему, например, «…на столбе мочало, не начать ли нам сначала…»

Все передачи со спорами политологов дед называл «сказками