Единожды он сорвался на нее, обвиняя в семейном проклятии, от которого страдала их дочь. Обвинял в заговорах, в тайнах, хотя они поклялись перед богом быть честными друг с другом. За гневом следовало раскаяние, Норман падал на колени перед портретом Саманты, подарком на ее тридцатилетие, слезно умоляя о прощении.