Издание подготовлено при участии литературного агентства «Флобериум»

© Текст: Гетман С. В., 2024

© Дизайн обложки: Фролова М., 2024

© Оформление: ООО «Феникс», 2024

© В оформлении книги использованы иллюстрации по лицензии Shutterstock

Al Generation / Shutterstock / Fotodom.ru

* * *

Светлой памяти

Джека Антоне Мадруги,

Уильяма Ли Стерлинга,

Джеки Чарльза Хьюэтта,

Теодора Эрла Вэйера

и Гэри Дейла Матиаса

посвящается.

Автор скорбит

вместе с родственниками

и близкими безвременно погибших.

Глава I. «Gateway Gators. На скамье запасных»

– Пристегнись, дружище, – Джек Мадруга кивнул на ремень безопасности только что усевшемуся в автомобиль Уильяму Стерлингу. – И помни: это самое первое, что должен сделать пассажир, сидящий справа от водителя…

– Ты повторяешь ему эти слова раз за разом! – усмехнулся Гэри Матиас, сидевший позади Мадруги. Рядом с ним на заднем сиденье огромного и роскошного «Меркьюри Монтего» разместились Джеки Хьюэтт и Теодор Вэйер – для друзей просто Тед.

– А он тебя будто соусем и не суышит, – тихонько добавил Хьюэтт с застенчивой улыбкой.

– Или постоянно… э-э-э… забывает твои слова, – вставил Вэйер, также улыбаясь.

– Да нет же, я все прекрасно помню! – мотнул головой Уильям, тут же пристегиваясь. – Просто сейчас этот ремень мне будет мешать…

– Это еще почему? – насторожился водитель и владелец автомобиля, набирая скорость. – Каким образом человеку, едущему в автомашине, может помешать ремень безопасности?

– А-а-а, здесь все легче легкого! – ответил Уильям, таинственно и значительно поглядывая себе за пазуху. Внутренний карман его пиджака несколько оттопыривался. – Все потому, что я решил сделать подарок своему другу Джеку, причем решил это уже давно…

– Подарок? Мне? – удивился водитель, не отрывая взгляда от дороги. – Какой?

– О, тебе очень понравится! – улыбнулся Уильям, доставая из кармана несколько аккуратно сложенных дорожных карт. – Теперь ты будешь самым настоящим водителем на дальние расстояния! Понимаешь, я купил тебе географические карты, и отныне ты сможешь ездить куда угодно! Причем тебе никогда не придется спрашивать дорогу у посторонних! – он неожиданно приложил предметы к носу. – Ой, да они еще пахнут книжным магазином!

– Совсем новенькие! – протянул Теодор, также принюхиваясь. – Наверное, ты отдал за них… э-э-э… кучу денег?

– Какая разница? – улыбнулся счастливый даритель. – Я хотел сделать подарок Джеку… В Евангелие сказано, что друзья должны делать друг другу подарки – иначе что это за дружба такая?

Мадруга с улыбкой поблагодарил говорившего, впрочем, не выпуская руль. Карты же пошли гулять по рукам оставшейся на заднем сиденье троицы. Ребята разворачивали их, внимательно рассматривали и по примеру Уильяма обнюхивали.

– Што у тебя, Тед? – поинтересовался Хьюэтт у сидевшего справа от него товарища. – Какая карта тебе достауась?

– Сакраменто, дружище, – протяжно ответил тот, в свою очередь глянув на разложенную на коленях приятеля карту. – У тебя, кстати, э-э-э… Калифорния… Вот когда научишься читать, сможешь легко разбираться в написанном…

– Науерное, когда-нибудь научусь! – мгновенно пообещал собеседнику Джеки; тем не менее мгновением позже пожаловался: – Боже, Тед, ты даже не предстаууяешь, наскоуко это тяжеуо! Папа почти каждый день пытается научить меня читать, но у меня ничего не поуучается… Усе эти букуы такие разные! У придачу их так много…

– Не грусти, Джеки! – Теодор легонько хлопнул друга по колену. – Ты только старайся, старайся изо всех сил! И увидишь, что со временем… э-э-э… научишься складывать буквы в слова…

– Тед абсолютно прав, – с уверенностью добавил Уильям Стерлинг. – Недаром Иисус проповедовал терпение и постоянный труд! А если при этом у тебя будет и вера, хотя бы с горчичное зернышко…

– Скажи, Гэри, – вдруг обратился следящий за дорогой Джек Мадруга к сидевшему за ним Матиасу. – Что досталось тебе? Мне это очень интересно, как водителю.

– Сан-Франциско и Стоктон, – тут же ответил Гэри, складывая громко шелестящую бумагу и передавая карты Стерлингу. Тот незамедлительно сложил их в бардачок перед собой. – Но мне эти города неинтересны, потому что я в свое время был и в одном, и в другом из них…

– Здорово! – восхищенно воскликнул Мадруга. – А я почти всю жизнь проездил между Юба, Мэрисвиллом и Линдой. Практически даже пределов Калифорнии никогда не покидал… Немного даже завидую тебе: ты успел посмотреть много разных городов!

– Не так уж и много, – поправил его Матиас, доставая из кармана тряпочку и протирая толстые стекла своих роговых очков. – Просто мне пришлось попутешествовать несколько больше, чем тебе…

– Это же так интересно – путешествовать! – не унимался Мадруга. – А я, можно сказать, кроме службы в армии ничего и не видел…

– Скажи, Гэри, – неожиданно вмешался Тед, – ведь ты тоже служил в армии, причем далеко от Юба… э-э-э… Забыл, как это место называется…

– В Германии, – подсказал ему Матиас, слегка поморщившись. – Я служил в Германии. Муж моей сестры Шэрон – кстати, тоже Гэри – служил во Вьетнаме, а я – в Западной Германии. После службы мы оба вернулись домой.

– Гир-ма-ни-я? – по слогам повторил за ним Хьюэтт. – Это в каком штате?

– Это совсем другая страна, Джеки! – усмехнулся рассказчик. – Она находится очень, очень далеко, аж за океаном.

– За акианом! – вновь повторил Хьюэтт, всплеснув от восхищения руками. – А она боушая, эта Гирмания? Она красивая? Там жиуут добрые уюди?

– Знаешь, дружище, я там был не на экскурсии, я служил в армии, – почему-то отрезал тот, прикладывая руку к виску и отдавая честь. – Иногда приходилось бывать в городе – вроде ничего особенного… Наверное, это красиво… С людьми не общался, потому что не понимаю немецкого языка.

– Ох, верно! – поддакнул ему Стерлинг, молитвенно складывая перед собой руки. – Великое несчастье приключилось с людьми, когда Господь смешал их языки и они перестали понимать друг друга! Все правильно: как же Гэри мог понимать немецкий язык, поскольку говорят на нем только немцы?

– Ну тогда расскажи нам про этих немцеу! – не отставал Джеки. – Они хоть немного похожи на нас?

– Люди как люди, – пожал плечами Матиас, отворачиваясь к окну. – Слушайте, пусть лучше Билл расскажет нам какую-нибудь историю из Евангелия: ехать-то, наверное, еще немало?

– Минут сорок, а может, и больше, – тут же ответил водитель, глянув на наручные часы. – Впрочем, мы не опаздываем…

– Отлично! – воодушевился Уильям, повернувшись на сиденье вполоборота, чтобы его было слышно всем. – Я уже давно хотел рассказать вам историю о добром самаритянине. Слушайте…

За окнами плавно скользящего по автомагистрали «Меркьюри Монтего» стояла вечерняя тьма, которую лишь изредка пронзал свет придорожных фонарей. Конец февраля выдался не особо холодным, однако темным, почти донельзя темным. Пятеро пассажиров автомобиля не привыкли покидать дом в столь позднее время суток, тем не менее сегодня для того имелась веская причина: давние друзья решили посетить баскетбольный матч, проходивший километрах в восьмидесяти на север от их милого дома – Юба-Сити – в Чико, куда прибыла их любимая команда Калифорнийского университета Дэвис, чтобы побороться за звание призера с местными баскетболистами. А уже завтрашним днем, 25 февраля 1978 года, их пятерку ждал собственный баскетбольный турнир…

Сидевшие в автомобиле были знакомы уже давно, причем сплотило их дружбу, вероятно, именно увлечение баскетболом. Все пятеро друзей принадлежали к специальной программе для умственно отсталых «Gateway Projects» и являлись участниками баскетбольной команды «Gateway Gators». Несмотря на любовь к спорту, отсталость в умственном развитии и разный возраст, ребята были одновременно и похожи, и непохожи друг на друга. Джек Антоне Мадруга, тридцатилетний владелец и бессменный водитель бирюзового «Меркьюри Монтего» 1969 года, являлся выпускником средней школы и ветераном армии США. Это был крепко сложенный кареглазый шатен. В ноябре прошлого года он был уволен с работы из компании производителей сухофруктов «Sunsweet Growers Inc.». Однако, по-видимому, баскетбол и любимая автомашина, которую парень буквально боготворил, не дали ему грустить о случившемся достаточно продолжительное время.

У Джека была отличительная особенность, не заметить которой просто не представлялось возможным: помимо очевидной медлительности, он являл собой живое воплощение спокойствия – и вывести парня из подобного состояния являлось делом практически невероятным. Он никогда ни с кем не спорил, с пеной у рта доказывая свою правоту. Впрочем, это ничуть не указывало на бесхребетность или отсутствие собственного мнения. Джек славился умением делать свое дело, при этом не вступая в конфликт и неизменно нося на лице легкую улыбку. Трудно было поверить, что подобная тяга к миротворчеству настолько сильно развита в человеке, прошедшем нелегкую службу в регулярной армии. Чувство азарта, казалось, было ему бесконечно чуждым. Его, подобно сверстникам, совершенно не интересовали ни казино с его рулетками, тотализаторами и бильярдом, ни сверкающие гоночные автомобили – его эмоции оживали лишь тогда, когда он появлялся на баскетбольной площадке… Впрочем, даже в постоянных занятиях спортом Джек неизменно проявлял невероятную выдержку: в погоне за мячом он никогда не нарушал правил и не травмировал противников. Словом, все, что бы ни происходило вокруг Джека Мадруги, наверное, всегда было у него под контролем.

Он отлично помнил, как однажды во время обеденного перерыва на работе к нему подошел один из сотрудников и они разговорились. Сотрудник – студент из университета Беркли, почти его ровесник – признался Джеку, что уже давно наблюдает за его поведением, отчего его собственное удивление просто зашкаливает. «Почему?» – спросил тогда Джек, улыбаясь. «Понимаешь, у тебя натура удава, – ответил тот. – Что бы ни происходило вокруг, он будет спокойно лежать и греться на солнышке». В ответ на это Джек улыбнулся еще сильнее. «Нет, нет, не смейся! – поспешил сотрудник. – Не забывай, что удав – это царь змей! Он самый сильный, в то же время – самый спокойный! Поверь, подобный принцип работает и среди людей: чем человек сильнее, тем спокойнее. Ты подобен стоику, вокруг которого хоть мир будет рушиться, а он так и будет стоять на месте, ни на что не обращая внимания, понимаешь? Это оттого, – продолжал пояснять свою мысль коллега, – что человек достиг той степени силы и созерцания, после которой ему на все наплевать. Твоя невозмутимость напоминает мне историю об индейском вожде, которого враги ведут на казнь, а тот преспокойненько курит трубочку – да еще советует своим палачам выбрать покрасивее дерево, на котором его должны повесить… Ты, Джек, будто Сократ перед смертью: он принял цикуту – и стал вслух вспоминать, покормлены ли дома курицы и коровы… Такие вот бывают сильные и бесконечно спокойные личности… У меня складывается впечатление, что и ты умирал бы точно так же: безропотно, невозмутимо, не устраивая истерики… А все именно от той внутренней силы, которая пребывает в тебе». Джек запомнил эту характеристику сотрудника компании, время от времени вспоминая услышанное.

Сидящий справа от водителя двадцатидевятилетний Уильям Ли Стерлинг, к которому все обращались не иначе, как «Билл», был парнем среднего роста с темно-каштановыми волосами и голубыми глазами. С Джеком Мадругой его связывала особая дружба. Глубоко религиозный Стерлинг всегда находил на тот или иной случай жизни какую-нибудь историю или цитату из Священного Писания и полагал смыслом и миссией своего существования проповедовать Евангелие пациентам психиатрических заведений. Некогда он сам провел большую часть детства в психиатрической лечебнице Напы, потому хорошо знал по личному опыту, что жизнь в доме скорби без Иисуса – непередаваемое отчаяние.

В далеком детстве с Биллом случилась история, которая оставила неизгладимый отпечаток на его дальнейшей жизни. Было ему тогда лет восемь-девять, в то время он уже находился в лечебнице. У него был друг Эндрю, с которым они вместе играли и вообще делили и радости, и скорби. А однажды, пока маленький Билл спал, приехали родители Эндрю и забрали мальчика из клиники навсегда. Так Билл остался в заведении в совершенном одиночестве. Конечно, там проживало еще много взрослых, но ребенку с ними было совсем не интересно.

Врачи сказали ему, что Эндрю выздоровел и потому его забрали из лечебницы. Однако Билл так сильно переживал из-за этого, что развеселить его не могли никакие развлечения и никакие угощения. Мальчик тогда ничего не знал о времени, поэтому не мог сказать, сколько его прошло – то ли неделя, то ли несколько месяцев, – пока он в отчаянии просил Иисуса, чтобы тот вернул ему товарища… Ему приходило в голову, что, может быть, добрый Господь наказал его за какие-нибудь провинности и потому забрал у него Эндрю? Но… ведь Иисус настолько добр, что вряд ли станет наказывать: на подобное способен только Бог Ветхого Завета!

Внезапно Билл взглянул на случившееся с совершенно иной стороны: если Эндрю выздоровел, значит, в том воля божья. Из этого следовало, что если он, Билл, желает возращения Эндрю в клинику, то получалось, что он, Билл, сознательно идет против божьей воли. Кроме того, желание вернуть Эндрю указывало на то, что он, Билл, сознательно хочет, чтобы Эндрю, вернувшись в лечебницу, вновь стал больным! От подобных суждений у мальчика голова пошла кругом, и он страшно испугался: выходило, что он свои желания ставит куда выше, чем божью волю и здоровье друга! Поэтому он немедленно попросил Иисуса, чтобы тот забыл все его прежние молитвы, и больше никогда не желал вернуть Эндрю обратно.

Конечно, ему по-прежнему было весьма одиноко, но и просить для друга несчастья – ради удовлетворения собственных прихотей – ему ни за что не хотелось… От подобного сама молитва становится грехом… И вскоре случилось настоящее чудо: в клинику привезли девочку по имени Элис, которая тут же подружилась с Биллом! Только теперь мальчик молился за скорейшее выздоровление подруги, а вовсе не за то, чтобы она как можно дольше оставалась с ним в лечебнице… Что и говорить, полученный в далеком детстве опыт остался в сердце проповедника на всю оставшуюся жизнь.

Двадцатипятилетний Гэри Дейл Матиас, находившийся за спиной водителя, был весьма подвижным кареглазым шатеном среднего роста. Он трудился в садоводческом бизнесе отчима. От друзей парень отличался ношением очков с непомерно толстыми стеклами и небольшим родимым пятном на правой стороне подбородка, что, надо сказать, ничуть не портило его внешности. Как и Джек Мадруга, он являлся ветераном армии Соединенных Штатов. В связи с увольнением из ее рядов после пристрастия к наркотическим веществам, возникшего у него еще во время прохождения службы в Германии несколько лет назад, Гэри было констатировано психическое заболевание, и последующие несколько лет он лечился стационарно уже на родине. Тем не менее последние годы он вел себя на загляденье примерно, не подавая врачам ни малейших поводов для беспокойства. Бывший медалист за меткую стрельбу регулярно принимал прописанные ему лекарства и ни разу не попадал в поле зрения психиатров. Если у Гэри, любителя рок-н-ролла и некогда неплохого вокалиста в местной рок-группе, и были какие-нибудь темные тайны, широкой публике об этом досконально известно не было.

У двадцатичетырехлетнего Джеки Чарльза Хьюэтта, младшего в компании, сидевшего между Матиасом и Вэйером на заднем сиденье, была крайне замедленная реакция. Его речь не всегда была разборчивой, особенно для незнакомых людей, а голова слегка свисала к плечу, будто бы он иногда слышал нечто недоступное слуху других. Парень был единственным неграмотным из пятерых. Более остальных он был дружен с Теодором Вэйером, который неизменно и во всем наставлял и опекал Джеки. Доходило до того, что Теодор даже набирал для своего друга необходимый номер телефона, когда тому надо было с кем-нибудь поговорить.

Как произошло, что Джеки стал безоговорочно слушаться Теодора? Что послужило причиной подобного абсолютного, безропотного повиновения? На сей счет у юного Хьюэтта было собственное ви́дение, на которое ни время, ни люди не имели ни малейшего влияния.

Однажды он с Тедом решил сходить на речку, чтобы искупаться. Кстати, в те времена ребята еще не были знакомы ни с Гэри, ни с Джеком, ни с Биллом… Они шли вдоль проезжей дороги и так увлеклись разговором, что совершенно не заметили огромного синего автомобиля, приближавшегося к ним на достаточно большой скорости. Лишь в последний момент Тед обратил внимание на автомашину и, с силой ухватив Джеки за руку, оттащил его на край обочины. Машина резко загудела, шофер дал по тормозам, на дороге даже остался черный тормозной след, и мгновение спустя рассерженный водитель выскочил из автомобиля с вопросом: «Вы что, выпившие или сумасшедшие?!»

Этот джентльмен, одетый в костюм, парням был не знаком. Наверное, он не принадлежал к населению ближайших городков – Юба, Мэрисвилла, Линды или Оливхерста – и был всего лишь случайным проезжим. К тому же все население округа знало Теда и Джеки в лицо – и потому никто не позволил бы себе их так оскорбить… Мужчина приблизился к ним для расспросов. Во время объяснений Джеки не произнес ни слова, настолько был напуган случившимся, поэтому говорил с незнакомцем исключительно Теодор. Они поговорили совсем немного, как вдруг мужчина внезапно сменил гнев на милость: он, едва понаблюдав за собеседником и его товарищем, сразу подобрел, перестал ругаться, заулыбался, и вся дальнейшая беседа прошла в крайне миролюбивом ключе. Под конец диалога незнакомец попросил ребят быть всегда внимательными на дороге, пожелал им удачного дня и как ни в чем не бывало отправился дальше.

После случившегося Джеки будто вывел для себя аксиому: слушаться Теодора во всем! Тед старше, а потому умнее… Ну и, конечно, внимательнее, быстрее, сильнее и тому подобное. Он, Тед, всегда стоит на страже безопасности Джеки, посему последнему куда лучше и выгоднее постоянно подчиняться его словам или действиям. При этом Джеки превосходно понимал, что Тед никоим образом не ущемляет его свобод, просто… весьма желательно во всем его слушаться. И точка! Ведь он спас его от автомобиля, ловко поговорил с шофером – и вот они вновь идут к реке… а самому Джеки не надо было ничего делать… Джеки заключил, что всегда лучше доверять Теду, причем доверие должно быть безоговорочным.

К слову сказать, правильность и точность аксиомы Джеки подтвердил для себя на деле всего несколько дней спустя: тогда Тед спас его от напавшей собаки… или защитил от какого-то незнакомого парня. Впрочем, это уже были другие истории, все же наглядно подтверждающие: слушаться Теодора – залог успеха в любом деле.

И наконец, старший из команды, тридцатидвухлетний Теодор Эрл Вэйер – высокий, кареглазый, курчавый шатен, достаточно упитанный, дружелюбный, по-детски доверчивый. Он был неисправимым весельчаком, звонко смеявшимся, когда названивал Уильяму Стерлингу и читал тому газетные заметки или странные имена из телефонной книги. Не так давно, как и владелец автомашины, Теодор работал уборщиком в закусочной, но уволился по настоянию семьи, считавшей, что парень по-медвежьи медлителен и нерасторопен, отчего невольно создает проблемы на работе.

Но все эти жизненные перипетии и неурядицы никак не могли заставить долго горевать пятерку неразлучных друзей: несмотря на удары судьбы, у них имелось немало утешений, вполне могущих вытащить их из любой волчьей ямы. Нелишним будет сказать, что одной из подобных дланей Фортуны был их собственный завтрашний баскетбольный турнир, к которому ребята готовились несколько месяцев! Проиграть в нем было никак нельзя: на сей раз «Gateway Projects» раскошелились по полной программе, и победителю соревнований полагался умопомрачительный приз – недельная поездка и проживание в Лос-Анджелесе с множеством экскурсий по городу и обязательным посещением его спортивных площадок, стадионов и оздоровительных комплексов. Таким образом, «Gateway Gators» были настроены исключительно на победу. Они вдохновлялись желанием мастерски сокрушить всех остальных претендентов и стать в этой борьбе первыми. Тем более, как стало известно, никакого приза за второе место спонсорами программы не присуждалось.