День первый

Было уже за полночь, но они все еще сидели в кабинете, ведя беседу. После встречи с Хеккетом Дронго приехал к бизнесмену, чтобы уточнить некоторые детали.

– Насчет аукциона я все уже понял, – подвел итог Дронго, – а с девицей вы познакомились в ресторане. Все правильно?

– Да, все правильно. Она была невероятно хороша собой. Как раз тот тип женщины, который мне нравится. Но она не стала подходить ко мне. Просто села за соседний столик и заказала легкий завтрак. Или ленч, как говорят американцы.

– А почему вы решили, что она профессионалка?

– Это было сразу заметно в постели. Она была, видимо, не просто профессионалка, а специалист в своей области. Очень хорошо говорила по-английски. В общем, я решил предложить ей подняться в мой номер, и она согласилась. Что было потом, вы знаете.

– Значит, вас конкретно никто не знакомил?

– Нет. Но я сразу обратил на нее внимание, как только она вошла. Мы как раз в это время ужинали с моим адвокатом. И оба обратили внимание на эту женщину. Она была очень привлекательна. В ресторане почти никого не было. Я обычно встаю очень поздно, стараюсь работать по ночам. Поэтому в гостиницах обычно выбираю западную сторону, чтобы подольше поспать. В этот день мы завтракали ближе к полудню. И представьте себе мое состояние – увидев ее, я даже отменил свои встречи.

– Не сомневаюсь, – пробормотал Дронго, – женщину явно подбирали с учетом ваших вкусов и пристрастий. Узнаю знакомую руку мистера Хеккета. Он все делает основательно. Может, даже пригласил психолога, который определял тип женщины, способной вам сразу же понравиться.

– Да, да, мне тоже так кажется. Она как-то сразу согласилась, повела себя раскованно, просто. Мне не нравится, когда они начинают торговаться, ломаться, набивать цену. Она совсем не похожа на остальных.

– Она такая же, как и все остальные, – возразил Дронго, – только в отличие от других ей заранее было уплачено. И гораздо большая сумма, чем она могла бы заработать за год своей трудовой деятельности. Я думаю, не меньше. Хеккет не скупится в таких случаях. Он ведь все равно выставляет потом общий счет своим «заказчикам».

– Она была такой привлекательной, – вздохнул Александр, – мне стало больно, когда я узнал о ее смерти.

– Ваш адвокат уже отвечал на вопросы следователя?

– Да, он сказал, что я уехал и буду в Москве не раньше следующего понедельника. Следователь оставил повестку, попросив меня явиться к нему на допрос во вторник в качестве свидетеля.

– Как фамилия вашего адвоката?

– Любомудров. Викентий Алексеевич Любомудров. Такая интересная фамилия. Он хороший специалист, мы с ним работаем уже давно.

– Не сомневаюсь, что вы выбрали самого лучшего. Я буду работать в Москве вместе с ним. Кого вы еще можете мне рекомендовать? Мне нужен еще один помощник.

– Андрей Ильин, тот самый, который уже был у вас дома. Я ему полностью доверяю. Мы с ним знакомы несколько лет.

– Отлично. Теперь мне нужно, чтобы вы абсолютно честно ответили на несколько моих вопросов. Только очень честно, иначе я не смогу гарантировать нужного вам результата.

– Да, конечно, – пробормотал Александр, – я вас слушаю.

– Вы знали о том, что в отеле вас снимают?

– Конечно, нет, – растерялся Александр, – вы решили, что я сам организовал эту съемку?

– Я ничего не решил. Я только уточняю.

– Ничего я не знал. А если бы догадался, то сломал бы камеру. Даже просил проверить Викентия Алексеевича этот номер. Он все просмотрел лично. Очевидно, миниатюрная передающая камера была установлена под картиной, откуда и велась вся съемка.

– В первых эпизодах показанной мне ленты ваша личность не вызывает сомнений. В последних эпизодах – точно не вы? Я сейчас ваш поверенный, как священник или адвокат. Если вы убили девушку, то лучше скажите мне сразу, чтобы я поменял вектор поисков. Тогда я буду искать не убийцу, а оправдывающие вас обстоятельства. Если вы мне сейчас соврете, это будет означать крах поставленной мне задачи.

– Вот и вы мне не верите, – вздохнул Александр. – Я ее не убивал, – твердо сказал он, – и не стрелял в нее, – добавил бизнесмен.

– Хорошо. Теперь последний вопрос. Вам действительно так важно принять участие в аукционе? Или для вас предпочтительнее отказаться и выкупить оригинал пленки у Хеккета?

– Я не могу отказаться, – вздохнул Александр, – дело не во мне. На аукционе завязаны интересы очень многих людей. Моя компания всего лишь организация, использовав которую очень влиятельные люди хотят приобрести пакет акций. Нет, я никак не смогу отказаться. Для меня это равносильно самоубийству. В таком случае я действительно больше никогда не смогу вернуться в Москву. И в Париже оставаться нельзя. Меня просто пристрелят. Без всякой пощады. Здесь задеты интересы очень влиятельных людей.

– А ваши противники?

– Это другой клан. По существу, в России сейчас реально у власти находятся несколько кланов, которые определяют всю политику в стране. Если я откажусь, то подведу весь клан связанных со мной людей. Выставлю их посмешищем в глазах западных партнеров. А пакет акций, которым завладеет другой клан, способен усилить их влияние на всю экономику и политику России. В том числе и в деле контроля за реальной ситуацией в стране.

– Убедительно, – сказал Дронго. – Я с самого начала подозревал, что здесь замешаны не только крупные экономические интересы, но и политика. Уорд Хеккер слишком известная личность, и его не стали бы нанимать только для того, чтобы вас так дешево подставить. Они, очевидно, до мельчайших деталей рассчитали свою стратегию и выбрали самую уязвимую точку.

– Вот именно. Формально документы обязан подать именно я как глава нашей компании. И все подписи на пакете документов должен проставить тоже я. Теперь у меня выбор – или не ехать в Москву и ждать, когда меня убьют за обман интересов весьма влиятельных людей, или полететь в Москву и положить голову на плаху, пожертвовав собой. Акции мы, конечно, приобретем, но меня посадят надолго. Или тоже убьют. Получается, что в обоих случаях конец у меня будет одинаковый.

– Это мы еще посмотрим, – возразил Дронго, – иногда возникает и третий вариант. Это когда монета падает ребром. Один шанс на миллион, но он всегда существует.

– Хорошо, – заставил себя улыбнуться Александр, но улыбка получилась вымученная и жалкая, – будем считать, что вы мой шанс. Как раз такой шанс. Один из миллиона.

– Утром я вылетаю обратно в Москву, – сообщил Дронго, – и пусть ваш Ильин меня встретит. Если можно – вместе с вашим адвокатом. У нас и без того очень мало времени.

В отель «Ритц» на Вандомской площади он вернулся в первом часу ночи. В холле к нему подошел предупредительный портье.

– Простите, мсье, – сказал он извиняющимся тоном, – вам несколько раз звонили из пятьсот двадцать третьего номера. Просили подняться к ним, как только вы приедете.

– Кто звонил? – удивился Дронго.

– Не знаю. Но очень просили вас подняться к ним в номер. Они приехали только сегодня, мсье, и остановились в нашем отеле.

Странно, подумал Дронго, никто не знал, что он остановился в «Ритце». Но, поблагодарив портье, он вошел в лифт, чтоб подняться на пятый этаж.

Лифт, находившийся справа от входа, был устроен не совсем обычно. Гости входили в кабину лифта, и дверь закрывалась за их спиной. После чего кабина поднималась вверх, а гости, уже не разворачиваясь в тесной кабине, выходили через другую дверь. Поднявшись на пятый этаж, он прошел к указанному номеру, постучал.

– Войдите, – услышал он женский голос. Дронго осторожно открыл дверь и прошел в небольшой коридор. В комнате в двух креслах сидели две молодые женщины редкой красоты. Одна – блондинка, другая – шатенка. Возникало ощущение, что красавицы сошли с рекламных плакатов модельных агентств. Обе женщины смотрели на гостя, понимающе улыбаясь.

Сукин сын Хеккет, догадался, рассмеявшись, Дронго. Он все-таки запомнил его фразу и прислал сразу двух красоток. Прекрасно зная, что женщинам не разрешат сидеть в холле до полуночи, он подстраховался и снял для них номер. То есть вновь продемонстрировал свое умение решать любые проблемы.

– Вы ждете меня? – спросил Дронго.

И в этот момент раздался телефонный звонок. Одна из молодых женщин грациозно поднялась и, подняв трубку, передала ее Дронго.

– Приятного отдыха, Дронго, – пожелал Хеккет, – по-моему, вам они должны понравиться. Можете не беспокоиться. В «Ритце» у меня нет спрятанных камер.

– Это еще неизвестно, – пробормотал Дронго, – но в любом случае благодарю вас за подарок. Я ваш должник. Спокойной ночи.

Он положил трубку, обернулся к обеим женщинам. Колебаться было бы глупо. Он редко встречал подобные породистые экземпляры.

– Не могу отказать мистеру Хеккету, – улыбнулся Дронго, – только не будем доставлять ему удовольствия. Сейчас я спущусь вниз и сниму другой номер, где наверняка не успели побывать его люди.

– Что? – спросила одна из женщин.

– Ничего. Я просто восхищаюсь вашей красотой, – пробормотал он, выходя из номера.

День второй

Утром автомобиль, приехавший за ним к отелю, отвез его в аэропорт. На этот раз, возвращаясь обратно в Москву, он, как обычно, закрыл иллюминаторы. Самолетами он летал чаще, чем ездил на такси, но инстинктивный страх сидел в нем постоянно. При любой возможности он старался избежать полетов, заменяя их более длительными поездками на поездах.

В Шереметьеве его встречали двое – Любомудров и Ильин. Багажа у него не было, и он довольно быстро вышел к встречающим. Любомудров оказался худым высоким мужчиной с вихром непослушных волос, смешно торчавших на затылке. Толстые стекла очков наводили на мысль, что он испортил зрение на работе, углубясь в фолианты справочников и кодексов. Ильин выглядел ординарно солидно. Широкоплечий, высокий и красивый молодой человек в новой замшевой куртке. Он первым протянул руку Дронго. Любомудров подошел следом. Церемонно представился.

В «Ауди», на котором они приехали, за рулем сидел Ильин. Такова была просьба Дронго. Он не хотел вести разговор при водителе, даже если тот был человеком проверенным. Чем меньше людей будет знать об их поисках, тем реальнее шансы на успех.

– Вы завтракали в день знакомства с вашим патроном? – уточнил Дронго у адвоката. – Что вы можете сказать об особе, которая находилась тогда в ресторане? Мне хотелось бы услышать ваш рассказ.

– Симпатичная молодая женщина, – осторожно начал Любомудров, – хорошо одетая, волосы тщательно уложены. Вы знаете, я часто обращаю внимание на волосы «ночных бабочек». Обычно они очень неухоженные. Не знаю, чем это объяснить, но, видимо, им важнее следить за лицом, которое является их своеобразным рабочим инструментом, нежели за всем прочим. А эта девица была очень ухоженная, хорошо одета. Во всяком случае, одна ее сумочка потянула бы на несколько сотен долларов.

– Существуют профессионалки, труд которых очень высоко ценится и оплачивается, – заметил Дронго.

– Да, да, скорее она из этой категории, «высокооплачиваемых». Она прошла к столику, что-то заказала официанту.

– Как вы думаете, они были знакомы с официантом?

– Не знаю. Я не слышал, о чем они разговаривали.

– Но она кивнула ему как своему знакомому? Или, наоборот, сухо поздоровалась?

– Скорее как незнакомому.

– Как они познакомились с Александром?

– В его обычном стиле. Он послал ей самое дорогое шампанское. Девушка благодарно кивнула. Затем он подошел к ней, они немного поговорили и тут же пошли вместе – в его номер. Я думал, она уедет через час. Но он серьезно увлекся, даже отменил несколько важных встреч. А потом три дня девица оставалась в его номере.

– И многие видели их вместе? – как бы чем-то недовольный, спросил Дронго.

– Многие. Поэтому ее убийство вызвало у всех у нас шок. Но пока мне удалось убедить следователя, что шеф покинул гостиницу до того, как убили эту особу. Хорошо еще, что она оставалась в номере и ее нашли только в четвертом часу дня.

– А когда улетел ваш шеф?

– Он уехал из отеля в десять часов утра. В половине второго улетал его самолет на Париж. Мы еще успели заехать в наш офис.

– А когда, по мнению экспертов, убили женщину?

– Примерно в это время. Эксперты называют время с половины первого до половины второго. То есть теоретически он мог успеть выстрелить в женщину и приехать в аэропорт. Конечно, только теоретически, но, если найдут какие-нибудь другие доказательства… Будет очень сложно его защищать.

– Вы видели пленку?

– Видел. Два дня назад я летал на несколько часов в Париж. Это ужасно. И очень убедительно. Пока пленки нет, все можно доказать. Но, когда появится пленка, непросто будет убедить следователей и прокуроров в невиновности нашего патрона. И даже если нам удастся это сделать, то и тогда они могут показать пленку на телевидении. Вы же знаете, какой канал они контролируют. Если пленку покажут по телевидению, это вызовет еще больший скандал, чем обвинение следствия. Тут уж невозможно оправдаться.

– Это я понимаю. Как ее звали?

– Ирина. Ирина Максименко. О ней уже писали некоторые газеты. Там же содержались и намеки на ее связь с неким высокопоставленным лицом. Но пока нигде не упоминаются конкретные фамилии.

– Мы едем к «Метрополю», – сказал Дронго, обращаясь к Ильину.

Тот молча кивнул, чуть прибавляя скорость.

– Мы уже были в гостинице, – нарушил молчание адвокат, – как и следователи. Это особый отель. Там есть собственная служба безопасности, есть и свой круг посетителей. Но, что странно, – никаких сведений об убитой. Наверное, она там не работала.

– Или наоборот, – вздохнул Дронго. – Вы, очевидно, использовали обычную систему проверки. Есть еще и неформальные методы проверки.

– В «Метрополе» нельзя часто появляться, – заметил Ильин, – нельзя мельтешить. Можно нарваться на очень крупные неприятности.

– Я постараюсь аккуратно, – понимающе кивнул Дронго, – все едино поиск нужно начинать с отеля. А вы, Викентий Алексеевич, поедете в прокуратуру и постараетесь узнать все о погибшей. Кто она, откуда родом, где проживала, если москвичка, где живут ее родные, где была прописана. В общем все, что сможете узнать.

– Постараюсь, хотя, честно говоря, вряд ли следователь обязан мне все это рассказывать, – с сомнением протянул Любомудров.

– Объясните, что речь идет о репутации вашего патрона. Что вы решили помочь следствию установить истину. Я думаю, следователь, замороченный массой дел, наверняка пойдет вам навстречу. В конце концов, зачем скрывать данные об убитой? Это ведь не тайна следствия.

– Где она жила, мы знаем, – вставил Ильин, – на улице Удальцова, в новой Олимпийской деревне.

– Откуда вы знаете?

– Наши водители ее несколько раз туда отвозили.

– Это еще ни о чем не говорит, – возразил Дронго, – вполне возможно, что она там не живет. Кто-нибудь поднимался вместе с ней в квартиру?

– Нет. Машина обычно ждала у дома.

– В любом случае мы поедем туда и все проверим, – согласился Дронго, – но сначала в «Метрополь». По дороге завезем в прокуратуру Викентия Алексеевича.

– Где встречаемся? – спросил адвокат.

– Ровно через два часа мы за вами заедем. Только постарайтесь все же узнать побольше. Любые детали, любые подробности могут оказаться очень важными.

– Я вас понимаю, – кивнул Любомудров, – постараюсь сделать все, что смогу.

«Ауди» свернул к зданию городской прокуратуры. Машина плавно затормозила, и адвокат, забрав свой портфель, вышел из автомобиля. Андрей дождался, когда он подойдет к дому, оглянулся и, выворачивая руль, направил машину в обратную сторону.

– Вы уже проверяли в гостинице?

– Пытались, – вздохнул Ильин, – и по ее прежнему адресу тоже проверяли. Никаких следов. Как будто она появилась из ниоткуда. Никто не знает, где она жила. А следователи не выдают нам свою информацию. У них тоже есть какие-то секреты.

– В адресном столе проверяли?

– Проверяли. По адресу, который нам дали, она вообще никогда не появлялась.

– Хорошая работа, – пробормотал Дронго.

– Да нет, – не понял его Андрей, – обычная. Видите, никаких результатов.

– Не ваша, – жестко пояснил Дронго, – а конкурентов вашего шефа. Сделано все с блеском, на высочайшем уровне. Почти гарантированно выключили человека из игры не только на время данного аукциона, но и на последующие недели, месяцы. Если мы не сумеем найти убедительных доказательств его невиновности, они смогут шантажировать его достаточно долго. Нет никаких гарантий, что после проведения аукциона вашему шефу опять не предложат заключить какую-нибудь сделку. Людям подобного типа нельзя уступать. Никогда и ни в чем. Достаточно уступить один раз, и они, почувствовав вашу слабинку, съедят вас с потрохами. Им нельзя уступать, – повторил Дронго.

Андрей кивнул, бросая взгляд на обгонявший их джип, который едва не подрезал им дорогу. Да, ездить в центре Москвы становилось не только проблематично, но и опасно. Либо угодишь в многочасовую пробку, либо тебя без всяких правил начнут обгонять несущиеся на предельной скорости «джигиты», либо, что совсем худо, нарвешься на нервного типа, способного открыть стрельбу, если вы захотите втиснуть свой автомобиль перед его носом.

Пока они подъехали к «Метрополю», прошло не меньше сорока минут. Дронго озабоченно посмотрел на часы.

– Кажется, я переоценил наши возможности, – пробормотал он, – у Викентия Алексеевича есть мобильный телефон?

– Конечно, есть.

– Если задержимся, придется ему позвонить, чтобы он нас не ждал.

Они затормозили наконец недалеко от гостиницы.

– Подожди меня здесь, – предложил Дронго, выходя из машины.

Отель «Метрополь» переживал свое второе рождение после успешной реставрации, проведенной в начале девяностых. Из обычной московской гостиницы с неизменными тараканами и клопами он превратился в роскошный отель, отвечавший стандартам самых придирчивых зарубежных клиентов. Дронго особенно нравились здесь апартаменты, в которых обычно размещались не приехавшие на время гости, а «местные жители», небедные люди, снимавшие номера в престижной гостинице.

Дронго прошел в холл. Подошел к портье. Поздоровавшись, поинтересовался, нет ли ему письма. При этом он назвал первую пришедшую ему в голову популярную фамилию. Портье – молодой человек лет тридцати, с вытянутой дынеобразной головой и с отсутствующим выражением лица, долго проверял списки и наконец объявил, что ничего не передавали. Дронго кивнул, отходя в глубь холла. Теперь все было в порядке. Итак, у него есть минут двадцать, пока служащие отеля не начнут обращать на него внимание. У них срабатывал некий комплекс своего «клиента»: человек, подошедший к стойке портье, уже рассматривался как свой и примерно полчаса не вызывал особых подозрений.