И так я вернулась из волшебной страны. Хорошо, что были дети. Они у меня были хорошенькие и любознательные. Поэтому очень отвлекали маму от горестей. Но стоило мне только оказаться наедине сама с собой, я сразу перемещалась в мир Димы и Юлии Борисовны. Хорошо, что я понимала, что это временно. С каждым днём мне удавалось все дальше отодвинуться от прошлой жизни, с каждым днём я все лучше осознавала, что они ушли навсегда. Но все равно, раз в неделю, я ехала с работы не на автобусе, а на трамвае, выходила на рынке, и шла глазеть на Димины окна. Наверное, надеялась на то, что в один прекрасный момент я увижу, как эти окна светятся и побегу в Димин подъезд, чтобы позвонить в дверь. Этого не случилось. К окнам я периодически наведывалась года два, а потом поняла, что в этом нет смысла.

А жизнь продолжалась. При чем не в очень позитивном ключе. Сначала пришло заказное письмо от родной ЖД. Я думала, что они решили мне рассказать о моей фальшивой справке. И даже успела испугаться. Но железная дорога писала совсем по другому поводу. Эта структура ожидаемо хотела видеть свидетельство о браке. А я бы хотела видеть Витю хотя бы для того, чтобы позвать его замуж. Ну а в мужья он не годится, что делать? Но Витя пока нигде не отсвечивал. Видимо Слава с Димой как-то серьезно его напрягли с паспортом. Ведь я догадывалась, что белые простыни в маминой квартире, он любит по-прежнему, но приблизится к этим простыням ему не даёт участковый. Участковый на тот момент был у нас новенький. Молодой симпатичный мальчик с армянской фамилией. Но он сумел донести до Вити, чем чревата для него жизнь без прописки.

Но это пока было не самое страшное. Самое страшное для меня на тот момент было то, что пушно-меховую базу все таки расформировали. И мы дорабатывали. Меня страшило не то, что у меня не будет денег. Как не странно Юлия Борисовна и Дима, подстраховали меня очень хорошо, и беспокоиться по этому поводу смысла не было. Пока не было. Но мне очень хотелось работать по профессии, которая была прописана в дипломе. Потому что для чего-то же я училась. Но ближайшая действующая пушно-меховая база была в Красноярске, так что надо было думать, где искать работу. Опять же в стране происходили волшебные вещи, вообще мне непонятные. Одно я понимала точно, эти перемены навсегда. Даже в моем возрасте я это видела. Потому что это было видно невооружённым взглядом, моя родная страна просто расклеивалась, а может рассыпалась.

Я стала безработной. И вот в этот волшебный момент появился Витя. Такой обходительно- предупредительный, без претензии и обвинений. Он даже не старался попасть ко мне домой, вот это да! Искал встречи со мной на улице. Ещё интересней. А я добрая и наивная целую неделю не могла догадаться чего ему надо от меня. Он встречал меня, вешал какую-то лапшу на уши, улыбался, не говорил грубых слов, и минут после двадцати общения уходил. Чудеса чудесные. В один момент я даже подумала, что Витюша бесполый ищет интима. Вот уж истинная лохушка. Что должно случится, чтобы Витя почувствовал тягу к женщине? Если и почувствует когда-нибудь, значит женщина хорошо приготовлена! И ее просто можно с аппетитом и удовольствием сожрать! Это наблюдение всей жизни.

Наконец то секрет был раскрыт. Я вспомнила, что у меня на книжке лежат его деньги! Мать моя женщина! Как я могла про это забыть! Бедный Витька, он, наверное, трясся эти все месяцы, которые меня не видел! Но я не собиралась ему ничего говорить, я вела себя как д у р о ч к а. В нашем общении меня поражало одно. Он никогда ничего не спрашивал о детях. Они ему были до фонаря. Что они едят? Как живут? Чем болеют? Это его вообще не интересовало. И пока он выписывал вокруг меня круги, боясь узнать плохие новости о своей заначке, о детях не было задано ни одного вопроса. Почему я считала это нормальным? Почему я не хотела видеть того, что жить с ним не только нельзя, жить с ним опасно.

Но, наверное, деньги ему нужны были очень срочно. Поэтому через неделю он все-таки решился намекнуть мне зачем он здесь. Но у него это получалось как-то неуклюже. Да и вообще вел он себя как-то не так, как всегда. Не давил на меня, не устраивал скандалов, не манипулировал. Надо же! Что с ним случилось то? Почему такой хороший то? И воспитанный. Деньги? Так стоит гаркнуть на меня погромче, и я в три минуты сбегаю до сберкассы и принесу все, что положено. Но он как-то боялся даже про них сказать. А я делала вид, что не понимаю ничего. Меня не щемили, мне не угрожали, меня не били. Ну и нормально. Пусть ищет слова для того, чтобы донести до меня свои желания. Он же носит штаны. Значит может хоть что-то.

Но когда он все-таки разродился, я поняла, чего он боялся. Ему нужна была не только его тысяча , ему, кроме этого, нужны были всё-таки ещё пятьсот рублей. И когда он набрался смелости рассказать это мне, он уверял меня в том, что это сюрприз и подарок для меня и детей. Я прямо умирала от его речей. Надо же! Детей вспомнил в кои то веки! Значит очень деньги нужны! Интересно, для чего? А Витя, после того как попросил у меня денег, ждал только положительного ответа. Деньги у меня были, но те деньги нельзя было давать Вите, они были святыми для меня. Поэтому я думала, как от него отвязаться, а он меня торопил.

Я усиленно думала над тем, на кого бы переориентировать Витюшку, чтобы он отстал от меня с деньгами. Ну вот настолько мне дороги были Димины деньги, что я боялась с ними расстаться, как со святыней. Но никаких идей в голову мне не приходило. А Витя крутился рядом со мной, как юла. Такой красноречивый, такой перспективный, такой добрый. Если не знаешь его лично, то можно подумать, что он просто идеальный муж и отец. Я на эту тему не заморачивалась, меня интересовало другое, зачем этому персонажу такие деньги, это раз. И ещё мне было интересно, где он ночует уже не первый месяц. Но как я не прислушивалась к трепотне Вити, но пока он не проболтался.

Через несколько дней я устала от постоянного напряжения. Ведь он где-нибудь вылавливал меня каждый день, и речь шла только о деньгах, и о том, что они ему срочно нужны. Ну вот что за урод? У безногой девочки просить деньги. И вот при таком раскладе, мне было все равно зачем ему эти деньги. Я просто знала, что просит он их у меня по одной простой причине. Он не хочет их отдавать. А меня с работы выгнали, чем я детей кормить буду, если ему деньги отдам? Но говорить с ним на эту тему я не собиралась, я стояла на своем, на том, что денег у меня нет. Тогда он предложил другое развитие событий. Попросил меня занять деньги у кого-нибудь. И дать ему. Я должна занять. Чтобы я их и отдавала. ну не он же. Я понимала, что в итоге он меня додавит. Я, конечно, была глупенькой, но не в те моменты, когда дело касалось денег.

И в итоге, через несколько дней, я решила, что мне нужен советчик. Советчик с жизненным опытом, мудрый и хитрый. Бедную мою мать я этим напрягать не хотела. Поэтому пошла на консультацию к Ольге Константиновне. В жизни она много перевидела, я ей не дочь, переживать за меня особо она не будет, поэтому совет даст реальный, я давно ее знаю. Я пришла к ней ближе к концу рабочего дня. Я же с ней работала, и знала, когда у нее есть свободное время. Она меня увидела, и, наверное, решила, что я пришла либо продукты клянчить, либо деньги ныкать, меня ведь давно не было. Поэтому мы сразу пошли в ее кабинет. Она быстренько закрыла дверь на ключ, достала коньяк и фрукты на тарелке.

Я села напротив нее и рассказала ей всю свою историю за год. Слушала она внимательно и завершила мой рассказ фразой:" Да, жалко, хороший мужик с крючка соскочил, не то что твой лысый пузырек."

– Так я и пришла про лысого рассказать. Совет мне очень нужен.

– Говори.

– Денег он у меня просит. А я не очень хочу ему давать. Вернее, совсем не хочу. А он с таким упорством за меня уцепился, что я не знаю, что делать.

– А денег то ему много надо?

– Не мало. Пятьсот рублей!

– Да уж, серьезные деньги. Он знает, что они у тебя есть?

– Он знает, что мне отдавать не надо.

– На что просит тоже не знаешь?

– Не знаю

– А что говорит, когда просит?

– Это сюрприз для тебя и девчонок!

– Интересное кино. Сюрприз за пятьсот рублей!

– Ольга Константиновна! За тыщу пятьсот. У него тысяча есть

– Ладно. Тысяча пятьсот. Что можно купить за тысячу пятьсот в нашем городе? Он же не пьет?

– Да вроде нет.

– Короче, бог с ним, все равно узнаем, что купит. Сейчас надо придумать, чтобы деньги взял где-то в другом месте. А тебе пока совет, держись

– Сколько держаться то?

– Да пару дней. Его кто-нибудь знает из наших общих знакомых?

– Да. Ленка Попова и Вова Верхотуров.

– А, эти герои- любовники. Кстати, Ленка уже Щукина

– Замуж что ли вышла?

– Ага, на днях. За такого же задохлика, как Верхотуров. Вот красивая баба, а мужиков каких-то смердящих выбирает. Но мы не об этом. Я кого-нибудь из них подошлю к твоему лысому с советом. Я думаю, что, если у него есть тысяча на руках, и он просит пятьсот, деньги ему нужны срочно. Прибежит за деньгами, но ко мне. А мне то отдавать придется. Или отрабатывать. Весь район об этом знает. Так что остановимся на таком варианте.

– А получится?

– У меня всегда все получается.

– Ну я пойду?

– Давай на посошок, и иди, дорогуша. Все у нас получится.

После разговора с заведующей мне стало легче. Ее я давно знала, и сколько афер в своей жизни провернула Ольга Константиновна, я догадывалась, и все у нее всегда получалось. И в этот раз получилось. Но так, что вообще было непонятно, кто взял деньги, Вова или Витя. Так мне рассказала Ольга Константиновна. В ее отчётность я лезть не хотела, но понимала, что расписку то кто-то писал, и моя дорогая заведующая об этом знает, просто говорить не хочет. Ну и бог с ним. Самое главное, что мои деньги остались при мне, и ей за это большое человеческое спасибо. Потому что я в тот момент не знала когда найду работу. А самое интересное, что я даже не предполагала, что за сюрприз меня ждёт.

Все прошло так, как я хотела, и от меня на время отстали. Я вдохнула полной грудью, расслабилась, пришла в себя, всплакнула по Диме и его маме и поняла, что надо искать работу. Потому что не известно, сколько я эту самую работу искать буду. Идей в моей голове вообще не было. Вернее была, одна единственная. Мясокомбинат. Это было место, где были хоть какие-то шкуры. Ещё был кожзавод. Но там, ещё по воспоминаниям юности, было всего три товароведа, и три сортировщика. И они так держались за свои места, прямо зубами. Причина была проста. Специалисты этой профессии в то время имели хорошую зарплату, к работе своей привыкли, и ничего менять не хотели.

Я решила прогуляться до мясокомбината. Кое кого я там знала с прошлых лет, поэтому сначала можно было просто провести разведку. Значит идем мы не в контору, а в гости к Светлане Николаевне, дай бог ей здоровья и долгой жизни. Но Жилкино, это такой мерзкий район Иркутска, и ныне и присно, что попасть в него очень трудно. Автобусы ходят, как хотят и очень далеко от меня. Я решила по-простому ехать с рынка. Так проще. В тот момент я ещё не знала глубину раны, которая осталась от Любови с Димой. Слезы потекли сами, когда автобус пересекал Киевскую. Сюрприз! Ведь я до сих пор ходила глазеть на его окна, и глядя на них я не плакала. Наверное, потому что ждала, когда в них зажжётся свет. А тут из окна был виден путь к счастью. К счастью, которого не случилось.

В общем, до Жилкино я ехала два часа. А потом ещё минут двадцать хромала до улицы Шахтёрской. Светка с работы только пришла, и была рада увидеть меня безмерно. Конечно, мы сели и налили. Потому что Света была знатной самогонщицей. Ну и вы же помните, ещё она была знатной ворюгой, поэтому в холодильнике у нее был весь ассортимент мясокомбината. Да и вообще материально у Светки было все замечательно, деньги зарабатывать она умела, хоть и тяжёлым трудом. А вот с семьёй у нее понимания не было. Муж, Миша, последнее время трезвым бывал только на работе. А дочь, Оксана, которую Света недавно готовилась вылать замуж, мать в грош не ставила, и относилась к ней, как к прислуге, и поставщику денег в семью. Поэтому я на время отвлекла Свету от ее горестей.

Мы хлопнули по рюмке, и я очень подробно писала ей свои проблемы. Она слушала, не перебивала. А потом заговорила:" Ну ты же все знаешь про обстановку в стране? Все сыпется, все рушится. Все за свои сортировочные столы держатся руками и зубами. Поэтому вакансий, таких, как ты хочешь, их нет. Да ещё же начальник цеха новый. С Талановым то, помнишь его, можно было договорится. А сейчас такой тюфяк у руля, Геннадий Григорьевич, с ним не украсть, ни подкараулить. Поэтому вариантов никаких. Хотя Машка Рудых решила идти на пенсию, но не сегодня, а в перспективе, месяца через три. Денег там мало. И в трудовой тебе напишут, не товаровед, ни сортировщик, а приемо-сдатчик. Ну, а получку мы с тобой увеличим без проблем, сама знаешь как"

Как Светка увеличивала со мной получку, я рассказывала. Она знала комбинат, как свои пять пальцев, и знала где что плохо лежит. Кроме этого, она знала, какому сан посту, что дать. Подумать только, тогда вместо видеокамер стояли женщины- санпосты, и бдили за тем, чтобы никто ничего не воровал! Вот смехота то! Кто это придумал? Если вечером заглянуть в сумки этих женщин можно было увидеть много чего интересного. И шоколадки, и консервы, и конфеты, и апельсины яблоки поштучно! Знаете, что это было? Презенты за услугу! Я тебе яблоко, а ты не увидишь, что я уперла килограмм фарша! Давай возьми шоколадку, а я мимо колбаску пронесу, а ты будешь смотреть в другую сторону. Вот про эти санпосты Светка знала все.

А ещё она знала, сколько колбасы фарша входит в мой протез. Поэтому я надеялась на то, что она мне говорит правду. И посодействует в том, чтобы я устроилась таки на работу по своей специальности. Ей было выгодно, если я буду рядом. Хотя я реально понимала, что Светка, она просто хороший человек, а не Господь бог. Но все равно спросила:"Слушай, но ведь у вас там сплошные пенсионеры работают, они не устали? Бричкова, Казыкина, Машка Аюева? Как они шкуры то таскают? Бычок то весит от пятидесяти до семидесяти кг, а этим теткам всем под шестьдесят, не устали тяжести тягать?"

– Галя, ты что? Они же с молодости это кидают, это для них реально. Ты то знаешь какая у них зарплата, зачем им от этого отказываться?

– Они что умереть собрались у сортировочного стола?

– Ну этого я тебе сказать не могу, не знаю

– Умора. Машка Рудых, которая тяжелее ручки в руках не держала, устала и собралась на пенсию, а те, кто уголь день и ночь грузит, не устали

– Галь, ты же знаешь, у Машки не котенка, ни щененка. Одна она. Поэтому что хочет, то и делает. У остальных семьи. А семья, это все по-другому.

На этой ноте мы со Светой попрощались в надежде на светлое будущее. Потому что мне очень нужно было это светлое будущее. И оно должно наступить до того, как закончатся Димины деньги.

Наверное, отступлю от сюжета, и посвящу статью женщинам пенсионерам, на место которых можно было смело встать мне. Но он так хотели работать, что их ни грамма не пугал адский труд в шкуроконсервировочном цехе. Он был адским не только по физическим нагрузкам, но и по условиям. Вы бы видели этот цех. Вы бы нюхнули аромат того производства. Не всякий человек мог работать в таких условиях. Но деньги стимулировали на подвиги многих. А сейчас я вспоминаю те условия труда и понимаю одно, это нечеловеческие условия. Не должен человек так работать. И не понимаю откуда восторги по поводу Советского союза.

Цех находился на двух этажах. На первом этаже принимали и солили шкуры КРС и свиней, на втором, бараньи и козьи. Да, тогда где-то разводили коз тысячами голов. И, наверное, многие помнят, хоть никогда и не сталкивались, что был козел предатель. Это вип персона мясокомбината. Потому что за этим козлом остальные животные, не подозревая подставы, шли на убой. Вот такая грустная история. Но я-то про цех. На первом этаже было очень темно. Те лампы, которые висели на потолке, не соответствовали никаким нормативам. Зимой в цеху было холодно, летом душно. За вредность давали молоко. И там была настоящая вредность. Потому что сегодня просто страшно представить такие условия работы. Все бы просто взвыли и побежали жаловаться.

А тогда люди одевали сапоги, перчатки по локоть, фартуки, закрывали волосы платками или шапочками, и шли кидать и солить шкурки. А какой чудесный запах был в том цеху! Представляете? Цех, конечно, мыли, как могли, шлангом, и даже иногда устраивали генеральные уборки. Но с засоленных шкур текла кровь. И иногда их плохо просаливали, и они гнили. Ощутили запах? Огонь! А ещё в этих шкурах делали гнезда крысы. Поднял шкурочку, а там, целый выводок! Мать же твоя женщина! Ну как на это смотреть? Противно до омерзения. Но люди работали там годами и ко всему привыкли и к запаху, и к крысам. А ещё напротив дверей в шкурный цех, был цех технических фабрикатов. Там делали альбумин. Вот там пахло вообще невыносимо. А когда ветер дул в нашу сторону, мы тоже наслаждались ароматом.

Второй этаж был получше. Потому что работал он три месяца летом. Окон там не было, просто дырки для рам. Поэтому всегда был сквозняк, и запах был совершенно другой. Типа вполне терпимый. А так, как цех был на втором этаже, там было светлее. Да и вообще по всем параметрам там было приятнее. Но был один большой и жирный минус. Эти шкурки мездрили. Ну по слову понятно, что это такое. Снимали с мездры жир. Делали это на специальных машинах. Шкуры сначала попадали на мездрильные машины, а потом на засолку. А у мездрильных машин иногда скапливались огромные кучи того, что ободрали со шкур. А так как народу не хватало, эти кучи могли пролежать не одни сутки. Представить последствия этого можете?

Все эти отходы конечно двигали туда-сюда, потому что процесс бесконечный по сути. Но суток через трое мастер понимал, что все это надо убирать, хотя бы во вторую смену. Но этой кучке органических отходов уже пара деньков, а на улице лето, поэтому запах чувствуешь у входа в цех. Но запах это не самое страшное. Вы даже не догадаетесь, что было самым мерзким на втором этаже. Опарыши! Эти кучи жира и мяса моментально заселяли опарыши. И если подойти к этим кучам поближе, можно было подумать, что они живые. Это была проблема мастера. Найдите желающих это убрать? Поэтому это воняло и размножались до тех пор, пока искали желающих за хорошие деньги. Как это мастер проводила по документам не знаю. Но лучше было придумать как, чем убирать это самой. А бывало и такое.

Душа в этом цехе не было. После смены мы мылись в раковине. Руки по локоть, лицо и шею. Кровь и соль летели везде. Ну а если ты и ноги уделал, то пойдешь с такими ногами домой. Про санитарию речи там вообще не шло. Переодевались все в комнате на двадцать восемь кабинок. У мужиков была такая же комната. Рядом кабинет мастера и начальника цеха. И был один огромный плюс в том месте, аппарат с газированной водой. И в нем всегда была газированная вода. Вот так. Все остальное я сейчас вспоминаю с дрожью. Это ужас. А с учётом того, что это пищевое производство, это ужас ужасный. Вы что думаете, крысы не попадали в пищевые цеха, где производили колбасу? Я вас умоляю! Я тогда старалась не думать о том, что в колбасе может быть крыска!

Вот в такие условия труда я стремилась. И если бы я знала, что все это идёт к завершению, и через несколько лет дипломы будут продавать, я бы просто посмотрела в другую сторону. И при моей необузданной фантазии, я бы придумала, что делать. Но я, как и все надеялась на лучшее. Все мы тогда были наивными.

Хотела рассказать о советских женщинах, а рассказала блин, об условиях труда в сказочной стране, где все было на халяву, по словам многих современников. И солнце светило ярче, и колбаса была вкуснее и деньги были дороже. Но я почему-то всего этого не видела, мимо прошло.