Чэн Лун

Чэн Лун (пер. с кит. 成龙— превращающийся в дракона) – это имя, или, вернее, традиционное прозвище, данное автору этой книги мастеру боевых искусств Владимиру Сидорову в 2015 году при приеме в личные ученики Пань Хоучэна, преемника грандмастера Фэн Чжицяна.

Владимир Сидоров родился в 1976 году в городе Жигулевске. В 1987 году начал изучать боевые искусства: каратэ и айкидо. В 1990 году начал заниматься багуачжан направления Лян Чженпу. С 1996 года практикует тайцзицюань и туй-шоу. С 2005 изучает традицию грандмастера 18-го поколения тайцзицюань стиля Чэнь и основателя Хуньюань тайцзи Фэн Чжицяна. На данный момент Владимир обладает 5-ым дуанем ушу, присвоенным Китайской Ассоциацией Ушу и является: 3-х кратным чемпионом Европы по версии TCFE; 6-ти кратным чемпионом России; победителем кубка Фэн Чжицяна по туй-шоу в Пекине (2015). В этой книге Владимир раскрывает секреты практики, объясняя их доступным и простым языком в формате беседы с учениками, среди которых была и, уверена, еще долго буду и я.

Оксана Черганцева, редактор издания

Вступление

Многие учителя нашей школы Хуньюань добивались очень высокого уровня мастерства. Одна из метафор, которая употребляется по отношению к таким людям – он может превращаться в дракона…

Мой Шифу действительно это может, и учитель Фэн Чжицян тоже мог! Я сам видел! Фэн Чжицян рассказывал о своих наставниках Чэнь Факэ и Ху Яожэне, что они, несомненно, тоже достигли в творчестве Гунфу необычайных высот.

Учитель называет меня Чэн Лун именно для того, чтобы я всегда помнил о высоком уровне, к которому нужно двигаться в Мастерстве.

Поэтому я собрал шесть лекций в книгу "Как превращаться в дракона"!

Буду искать этот путь и приглашаю вас вместе поразмышлять о путях достижения высокого мастерства в цигун, тайцзи, парных упражнениях и туйшоу!

С глубоким почтением к Мастерам Школы Хуньюань, Шифу Пань Хоу Чэну, Шифу Фэн Чжицяну, его наставникам Чэнь Факэ и Ху Яожэню, а также учителям семейной традиции Шифу Фэн Чжицяна.

Глава 1. Дыхание и внимание

Ну что, давайте здороваться.

Левая ладошечка, правый кулачок. Сначала себя слушаем, потом друг друга, и приветствуем дух школы Хуньюань. Ладошечки опускаем.

Сегодня у нас новый жанр – изложение теории цигун и, собственно, теории всей нашей школы. Первое, что мы обсудим, – это то, как относились к ней учителя. Так вот, их отношение к теории неоднозначно – есть четыре важных человека и, соответственно, четыре разных похода:

Великий мастер Чэнь Факэ не любил читать и писать, он говорил следующее: «Нужно позаниматься, после этого сесть спокойно и мысленно вспомнить все, что происходило. Не нужно записывать и не нужно держать никакую литературу, схемы и прочее…» Он даже разговаривал с большой неохотой. Уровень навыков у него был по нашим меркам чудовищный – например, он мог в любой момент вспомнить какой-то конкретный эпизод из прошлого со всеми деталями: «Фэн Чжицян нам рассказывал, что вот в 1932 году в Шанхае мы скрестили руки с таким-то мастером, он делал вот это, а я отвечал вот это, в результате были найдены такие-то сильные стороны у меня, такие-то у него, и я научился вот этому». К тому времени прошло уже десять, а то и двадцать лет. То есть, он помнит всех людей, с которыми он контактировал, и все, что происходило. А теорию воспринимает такой, какая она есть.

Это вариант абсолютной, естественной памяти у человека. Такое редко достижимо, и, к сожалению, мало практикуется – получается, мы говорим об аналоговом мышлении – как у ребенка. Вот допустим, мы с вами позанимались – после этого надо сесть, естественно молча, на стульчик. Чэнь Факэ, например, очень часто просто сидел на стульчике и теоретизировал внутри себя. При этом он никому ничего не рассказывал, только иногда, если ему что-то было особенно интересно.

В этом и заключается первый подход. Он очень жизнеспособный и ориентирован на ваше внутреннее развитие. Хотя он и не очень помогает окружающим, например, вашим ученикам, для себя вы действительно сможете понять многие вещи.

Второй вариант связан с учителем Ху Яожэнем, который вообще был большой любитель теории – он оставил после себя пять трактатов по цигун. Это, собственно, тот человек, которому приписывают авторство термина «цигун».

Термин цигун появился в 50-е годы, до него существовали разные методики, но не было единого названия. У Ху Яожэня любимая каллиграфия – «путь меча (или путь боевого искусства) и путь к истине – это одно и то же». Он очень четко говорил, что, если записывать что-то каллиграфически, это тоже практика. Его ученики очень сильно продвинулись, потому что он очень многое мог объяснить. Когда Фэн Чжицян, наш главный мастер, приходил после тренировок с Чэнь Факэ и говорил: «Шифу, я вообще ничего не понял», тот его спрашивал: «Хорошо, что тебе не понятно?», Фэн Чжицян воспроизводил то, что показывал ему учитель, и мастер свободно все ему объяснял: «Вот этот момент и этот момент в медицине проявляется так, а в медитации вот так…». Он мог легко объяснить то, что без комментариев оставалось недоступным. Это второе отношение к теории, которое говорит о том, что свою практику надо анализировать и обсуждать, так как это очень помогает процессу обучения.

Третий вариант – это то, как сам Фэн Чжицян относился к теории. Он был гениальным рассказчиком, и несмотря на то, что, даже владея терминами, специальный китайский иногда очень сложно понять, он умел захватить слушателя. Фэн Чжицян все показывал в лицах – например, как-то к нему приехал какой-то черный боксер, и – это тогда уже был 1981 год, ему было за пятьдесят, – он согласился немножко поспарринговать. Он так это рассказывал: «Я увидел, что там кулак примерно с мою голову, поэтому надо очень срочно что-то придумать» – и он, конечно же, справился с ситуацией.

Он умел так рассказать историю, что ты будто бы сам переносился туда и лично переживал все события, чувства и эмоции. Поэтому и о практике ему было удобно рассказывать. Хоть у него в каких-то трактатах и есть описания форм, в основном, как он говорил, надо рассказывать о том, что ты делаешь.

И четвертый подход – это мой Шифу. Он по образованию инженер и поэтому всегда рисует схемы – сначала он что-то нам показывает, потом изображает это схематически, а потом мы еще раз делаем то же самое. У него всегда есть рисуночек, на котором написано, куда идет сила.

Таким образом, в итоге существует четыре разных взгляда. Они все имеют место быть в традиции нашей школы, поэтому выбирайте тот, который вам более по душе.

Эти подходы работают все вместе. Например, рисование схем не заменяет рассказ, рассказ не заменяет письменный текст, а письменный текст не заменяет то, что вы видите все просто, как есть.

– По меркам Китая Ху Яожэнь был известен?

«Ху Яожэнь стал известен в тот момент, когда китайское правительство решило собрать всех, кто занимается оздоровительными практиками. Был организован большой фестиваль, и там, на отдельной сцене, мастер показывал свое искусство. Через три дня к нему пришли люди из правительства – и все. Это то ли конец 40-х, то ли начало 50-х»

– Существует два типа информации – информация для головы и для тела. Голова легче все-таки воспринимает текст, визуальное, в то время как тело кинестетическое. Получается, что информацию для тела мы можем усваивать как раз-таки этим способом, а информацию для головы как?

«Я специально привел яркие примеры, чтобы у вас перед глазами были разные специалисты, которые делали акцент на разное.

Есть люди, склонные свой внутренний опыт там и оставлять – и это очень важно, то, какой частью информации мы делимся, а какую держим для себя. Например, я с учителем поделал пару упражнений, и после этого сажусь и пытаюсь понять, что это было. Потому что невозможно на самом деле понять, что это было – можно просто запомнить ощущения и подобрать метафоры. Это моя собственная информация, а остальное публичное.

А вот если больше общаешься с людьми, то приходится задействовать другие каналы. Раньше люди были очень закрытые, они мало общались и ни с кем не делились информацией.

Для нас же наоборот характерно верить в то, что обмен информацией помогает. Так вот, это не факт, вообще не факт. В определенных случаях обмен информацией создает хорошую ситуацию для общения, но тот старый путь, когда мы просто услышали что-то важное, поняли и пошли думать, ни с кем этим не поделившись, тоже имел, имеет, и будет иметь огромный смысл»

– Я относительно недавно узнал такой термин, как телесность – это совокупность ощущений, которые мы воспринимаем через тело. Так вот, большинство таких ощущений не имеют у нас названий. И если мы это называем, оно становится не тем, о чем мы говорим.

«Да, абсолютно! Поэтому нужно найти ту метафору, которая описывает состояние, которое, мы переживаем, и попытаться его воспроизвести»

Как-то приехали мы к Фэн Чжицяну и сказали: «Шифу, мы очень хотим изучать внутреннее», он нас спрашивает: «Почему?», а мы отвечаем: «Ну есть же такая пословица, дословно с китайского: «Если будешь изучать кулачное искусство и не будешь изучать внутреннее, то есть, нэйгун, то к старости будет одна пустота» – это то, что называется выгоранием. Мы иногда делаем-делаем что-то, а потом останавливаемся и думаем: «А в чем смысл?»

Он нам говорит: «Да… а вы вторую часть пословицы знаете?» Мы ему: «Какая такая вторая часть?», на что он отвечает «Если ты изучаешь только внутреннее и забываешь про кулачное искусство, то к старости останешься без учеников и без денег». Это как «почему вы такие бедные, если такие умные?» Да потому что никто не узнает об уровне ваших навыков! Просто исчезнет возможность сообщить о этом великом искусстве кому бы то ни было. То есть, мы станем такими умными, что нас вообще перестанет кто-либо понимать.

Я не знаю, как в вашем личном пути, но у меня пару раз была такая ситуация, когда я понимал: все, надо начинать преподавать, потому что мне даже поговорить не с кем. Дурацкое чувство – что-то делать, а никто не может этого понять.

Поэтому важна теория того, что такое внутренняя работа и цигун в частности, и важна теория того, как не потерять учеников и деньги к старости.

Это шутка, но в ней представлены два направления размышлений – про цигун и про боевое искусство, с помощью которого можно все это померить и сообщить людям.

Про цигун.

Мы много раз спрашивали учителя, как создать какое-то более-менее общее видение этого вопроса. Он сказал, что мы его замучали уже, вывел из зала, показал рукой вверх и спросил: «Вот тут что?», мы: «Небо», затем опустил руку вниз: «А тут что?», мы: «Земля», и показал на нас: «Так, а тут что?» – «Люди» – «Так вот, это все одно и тоже, но для того, чтобы это понять, пойдемте в зал – и я вас научу».

То есть, формула такая: небо, земля, человек в соединении. Она у нас записана и всегда перед глазами, это один из мощных способов работы с информацией и упорядочения понимания того, что такое цигун.

Тихие практики.

Цигун целиком опирается на тихие практики – различные упражнения на тренировку внимательности и осознанности. Это все пришло от тех, кто занимался буддизмом, даосизмом и прочими прикладными видами психотехнической работы. Все мастера имеют какое-то крутое психотехническое упражнение, которое делается вообще без всякого движения и без всякого дыхания – просто в сознании.

Что такое дыхание?

Сам цигун – это работа дыхания. Иероглиф «ци» раньше имел два значения: рис и воздух. Учитель сказал, что после 1949 года цигун в Китае исчез, потому что провели реформу языка, и из иероглифа убрали «рис». Теперь все думают, что, если они будут делать глубокие вдохи и выдохи, от этого будет ци. А ци от этого не будет, потому что нужно питание. Вот такая шутка: классная новая диета – рис и воздух. Если толстеешь – риса поменьше, если худеешь – риса побольше.

Методики укоренения.

Если вы загрузите фотографии Учителей, и посмотрите на то, как они стоят, а потом сделаете свою фотографию и сравните с тем, как стоите вы, то поймете, что есть колоссальная разница в том, как работает опора у нас и у них. Огромная часть цигуна – это работа с укоренением, с направлением дыхания на опору – на различные виды шагов, стоек, позиций и любую медитацию на единение с землей.

Человеческая часть в цигуне.

Человеческий характер развивается, когда мы начинаем осмыслять движение в ладонях – то есть, то, как до них доходит энергия, какие бывают характеры применения силы, какие есть способы их тренировки, и в этом, конечно, мастера во все века достигали огромной глубины. Почему так? Потому что весь наш моторный интеллект очень сильно завязан на руке, на кисти. И поэтому разные способы тренировки рук были и остаются мощным инструментом работы с мозгом и с характером.

Два вида практик.

Теперь давайте вспомним, что существуют два вида практик. Одни внутренние, которые дают нам внутренние ресурсы, а вторые – это те, с помощью которых мы взаимодействуем с окружающими – парные упражнения, слушание друг друга, когда мы разбиваемся по два человека, в которых один делает простейшие движения, а второй его слушает. Это не туйшоу, а, как говорил Учитель, айшоу – любящие руки.

Именно во взаимном слушании коренится глубокое понимание человека: он двигается – мы слушаем. Есть целая система упражнений, по которой важно заниматься регулярно, чтобы развивать в себе силу слушания – тинь цзинь. Без регулярной практики способность воспринимать человека на ощупь достаточно быстро угасает, хотя нужна нам очень сильно. Поэтому парные упражнения и важны, без них мы остаемся закупоренными внутри своего опыта и не слышим другого человека.

Второй вид парных упражнений – это применение, тренировка, то есть то, что называется юнфа – когда в разных вариантах мы пробуем применить какое-то движение на человеке, который никак не сопротивляется, и таким образом посмотреть, как наши движения на него воздействуют.

Третий вид парных упражнений – это туйшоу на месте – когда мы с вами учимся долго стоять на одной точке, что бы ни происходило. Так мы тренируем функцию опорности и способность защищать свое равновесие от воздействия изменений.

Четвертый вид – туйшоу в движении. Оно довольно энергозатратно и сложно координационно, так как мы свободно двигаемся и пытаемся работать с равновесием.

Созерцание пространства.

Здесь мы уже можем наконец перейти от ассоциаций к умозрительному выполнению практики. Вспоминаем, как это делается: небо вверху, земля внизу, лунные энергии слева, солнечные энергии справа, энергия предков за спиной, энергия потомков впереди. Это шесть направлений. Я давно уже зарекся начинать практику именно с них и ими же заканчивать, потому что каждый раз, когда этот принцип не выполняется, обязательно случается какой-то косяк. Мы должны в начале и конце практики понять, что пространство большое, а мы маленькие. И это будет правильное соотношение – все наши внутренние вопросы и проблемы занимают для пространства ничтожную долю важности, и это очень сильно все упрощает. Наше внимание далеко снаружи, и мы наблюдаем шесть направлений.

Второй подход к созерцанию пространства – это созерцание восьми углов. То есть, вместо того чтобы думать, что в комнате есть стены, пол и потолок, мы начинаем вспоминать про углы. Какие углы мы с вами знаем?

Совершенно точно в языке есть такое понятие, как красный угол – тот, в котором висит икона, он правый передний верхний. Левый задний верхний ассоциируется со смертью. Для остальных углов названий не сохранилось, но есть гипотеза о том, что эти восемь триграмм означают другое видение пространства, угловое. Надо вспомнить все восемь углов, то есть, включить диагональное видение – то, что связывает полярно разные участки пространства.

Почему это имеет значение для боевых искусств? Потому что все результативные практики, все результативные приемы боевого искусства проводятся в углы. Возьмем, к примеру, пинг-понг – это или накат, или подрез. Про это есть красивая история.

Один мой американский друг рассказывал, что его приятель женился на китаянке. Влюбился по уши, привез ее к себе. Она оказалась чемпионкой мира по пинг-понгу, сразу открыла школу и начала заниматься с детьми. И вот все в городе узнали об этом, стали приезжать и играть с ее учениками, и дети их легко обыгрывали! Китаянка всем говорила: «Вы делаете очень сложные движения, а нужно делать простые, уймитесь!» Так вот, это все про углы. Эффективны исключительно спиральные движения в углы, поэтому, если мы с вами об этом забываем, наша способность делать эффективные движения повисает в том прямолинейном мире, который мы видим. Чтобы это понять, нужно очень сильно перестраивать мышление, потому что оно у нас изначально так не работает. Мы думаем, что чем прямее, тем лучше, а все наоборот – подобное мышление лишь изолирует энергию.

Таким образом, можно сказать, что созерцание пространства может быть двух видов – одно подразумевает, что мы созерцаем шесть направлений, второе – что мы созерцаем восемь углов. То есть, мы имеем дело с порядком, у которого шесть измерений, и с хаосом (углы – это хаос, где нет одного направления), который имеет гораздо большую размерность.