Каждый раз, когда Папа заговаривал о рабстве, его нижняя губа непроизвольно выпячивалась как у человека, который испытывает к чему-то глубочайшее отвращение. В тот день я спросил, почему не нашлось человека, который выкупил бы у хозяев всех рабов и отпустил их на свободу. Папа остановил трактор, заглушил мотор, усадил меня перед собой на крыло и сдвинул назад козырек моей бейсболки. «Много лет назад, – сказал он, – такой человек нашелся. Он отдал все, что у Него было, выкупил всех рабов и дал им свободу».Его слова показались мне странными.«Как же тогда получилось, – спросил я, – что рабы появились снова?»Папа ненадолго отвернулся, сплюнул сквозь зубы и переложил соломинку из одного угла рта в другой. Взгляд его был устремлен куда-то очень далеко – за край поля, за луг и даже за лес, темневший на горизонте. «Я много об этом думал, – ответил Папа и улыбнулся. – И если я попаду в рай, это будет первый вопрос, который я собираюсь Ему задать».