Глава XII.
Ночь с Дердлсом

Когда у мистера Сапси выдаётся свободный вечерок – то есть почти ежедневно – он любит прогуляться по церковному подворью и прилегающим к нему улицам. Вот и сегодня, заложив руки за спину, с видом собственника-домовладельца, навещающего свою недвижимость (а именно склеп своей достопочтенной супруги), мистер Сапси не спеша проходит дорожками кладбища в надежде увидеть одного-другого посетителя, застывшего в восхищении перед белеющей свежим мрамором доской с эпитафией. А если мистеру Сапси во время прогулки попадётся на глаза кто-нибудь, идущий быстрым шагом, то тут у мистера Сапси и сомнений не остаётся – это именно тот прохожий, кому эпитафия предписывала «краснея, удалиться».⁷⁸

За последний месяц в жизни мистера Сапси произошли кое-какие перемены. Во-первых, горожане избрали его мэром Клойстергэма.⁷⁹ А во-вторых, у него появился друг – мистер Джаспер. Мистер Сапси уже неоднократно посещал домик над воротами, и мистер Джаспер всегда с большим удовольствием принимал господина мэра, услаждал его слух пением и игрой на пианино, а самое главное – был готов часами напролёт с благодарной улыбкой выслушивать его поучения, морализаторство и весь его прочий глубокомысленный вздор.

Выйдя с территории кладбища и завернув за угол собора, мистер Сапси – какая приятная неожиданность! – встречает своего нового друга мистера Джаспера в компании ещё парочки представителей церковного клира: Его Преподобия отца-настоятеля и мистера Топа, соборного пристава. Мистер Сапси приветствует господ священнослужителей поклоном – элегантным настолько, что сам архиепископ Кентерберийский позавидует.

– Определённо, мистер Джаспер, Вы хотите написать о нас книгу, – говорит в этот момент отец-настоятель. – Что ж, наша богатая и древняя история может послужить для неё хорошим материалом! Жаль только, что мы богаты больше историей, чем земельными владениями!.. Но, возможно, именно Ваша книга и привлечёт внимание к этой вопиющей несправедливости, от которой все мы так страдаем.

Мистер Топ, верный служебному долгу, всем своим видом выказывает полное одобрение этой идее своего начальника.

– Сказать по правде, сэр, становиться автором книги не входит в мои планы, – отвечает Джаспер. – Я интересуюсь местной археологией просто из любопытства. Кстати, даже это заслуга мистера Сапси, а не моя.

– Как это, господин мэр? – с улыбкой спрашивает церковный глава городского главу. – Каким образом это может быть с Вами связано, господин мэр?

– Я только что подошёл, Ваше Преподобие, поэтому пока не совсем понимаю, с чем именно Ваше Преподобие меня так любезно связывает, – с некоторой неуверенностью в голосе произносит мистер Сапси.

– Дердлс! – вдруг выпаливает мистер Топ.

– Да, это возможно, – отзывается настоятель. – Дердлс! Ну конечно!

– Дело в том, сэр, – объясняет Джаспер, – что именно мистер Сапси первым пробудил во мне интерес к нашему каменотёсу. Именно после той памятной встречи с Дердлсом в доме мистера Сапси я и захотел познакомиться с этим человеком поближе.

– Ах, это! – восклицает мистер Сапси с непередаваемым самодовольством. – Да-да, конечно! Вот о чём Вы изволили говорить, Ваше Преподобие! Всё верно: именно я и свёл вместе мистера Джаспера и Дердлса, признаюсь. Ох, уж этот Дердлс!.. Большой оригинал!

– Не могу забыть, мистер Сапси, как Вы его двумя-тремя вопросами буквально наизнанку вывернули и, если можно так выразиться, просушиться вывесили, – поддакивает Джаспер.

– Нет-нет, не преувеличивайте, – с показной скромностью протестует мистер Сапси. – Возможно, я и вправду имею на него известное влияние, но это только потому, что я – если Его Преподобию отцу-настоятелю будет угодно вспомнить – имею некоторое знание света и человеческой натуры.

– Что ж, господин мэр, – отвечает на это отец-настоятель, – тогда я прошу Вас употребить всё Ваше влияние на Дердлса и потребовать от него, чтобы он внимательнейшим образом следил за мистером Джаспером. А то он ещё свернёт себе шею! Да-да, его шея и его голос слишком дороги нам, чтобы так ими рисковать!

– Приложу все возможные усилия, чтобы с шеей мистера Джаспера ничего не случилось, – говорит мистер Сапси польщённо. – Непременно поговорю с Дердлсом. Уж меня-то он послушает!.. Кстати, а что за опасность грозит мистеру Джасперу?

– Просто я собираюсь побродить сегодня ночью с Дердлсом и при лунном свете полюбоваться всякими там руинами, могилами и склепами, – поясняет Джаспер. – Помните, Вы говорили мне при первой нашей встрече, что мне, как человеку с художественным вкусом, это может быть интересно?

– Как же, как же! Я помню! – восклицает аукционер. И старому ослу Сапси кажется, что он, и в самом деле, вспоминает этот случай!

– Вот я и последовал Вашему совету, – продолжает Джаспер. – Я уже пару раз сопровождал Дердлса днём, а теперь хочу прогуляться с ним и ночью.

– Кстати, а вот и он, – замечает настоятель.

Дердлс, со своим неразлучным узелком в руке, действительно, нетвёрдой походкой появляется из-за угла собора и тут же тормозит, завидев своё начальство. Затем, стянув с головы шляпу и зажав её под мышкой, пытается проскочить мимо беседующих, но неудачно – мистер Сапси останавливает его.

– Не забывайте, что Вы должны позаботиться о моём друге! – говорит аукционер.

– Не знал, что у Вас есть друзья, – бурчит Дердлс. – Что, ещё кто-то умер?

– Нет, я имею в виду моего живого друга, вот этого.

– Ах, этого?! – отвечает Дердлс. – Мистера Лжаспера? Ну он и сам о себе прекрасно позаботится.⁸⁰

– Но и Вы позаботьтесь о нём! – приказным тоном велит мистер Сапси.

Дердлс осматривает господина мэра с ног до головы тяжелым взглядом.

– С позволения Его Преподобия отца-настоятеля, мистер Сапси, если Вы не будете указывать Дердлсу, что ему делать, то и он не будет указывать Вам, куда вам пойти.

– Говорил же я, что он большой оригинал! – обращается мистер Сапси к собеседникам, заговорщицки им подмигивая. – Мистер Джаспер мой большой друг, Дердлс, а я всегда забочусь о своих друзьях! И от Вас я ожидаю того же!

– Не имейте дурацкой привычки хвастаться, – говорит Дердлс, мрачно покачивая головой, – и на Вас не будут показывать пальцем.

– Большой оригинал! – повторяет мистер Сапси, слегка краснея, и снова подмигивает собеседникам.

– Не больше Вашего, – отрезает Дердлс. – Просто не терплю вольностей.

После этих слов Дердлс желает отцу-настоятелю доброго вечера, надевает шляпу и добавляет, обращаясь к хормейстеру:

– Вы найдёте меня дома, мистер Лжаспер, как и договаривались. А я пока пойду почищусь.

Затем Дердлс уходит, оставляя всех гадать, что же он имел в виду под обещанием почиститься, поскольку никто ещё в Клойстергэме не встречал Дердлса в чистой одежде. Похоже, у него даже и щётки-то не было, так как его шляпа, куртка и ботинки (да и он сам, если на то пошло) всегда пребывали примерно в одной степени запылённости – а именно в чрезвычайной.

На прилегающих к церковному подворью улицах уже редкими светлыми точками зажглись газовые фонари, и наши собеседники расходятся. Отец-настоятель отправляется ужинать, соборный пристав возвращается к жене пить чай, а хормейстер спешит к своему пианино. В комнатах домика над воротами темно, но мистер Джаспер не зажигает света, а вместо этого подсаживается к инструменту и, не заглядывая в ноты, принимается наигрывать и вполголоса напевать хоралы и кантаты. Так проходит два или три часа, пока на землю не опускается темнота, и круглая луна не поднимается над окрестными крышами.

Тогда мистер Джаспер тихонько встаёт, беззвучно опускает крышку пианино, без малейшего шума надевает вместо сюртука грубую матросскую куртку, осторожно опускает в её глубокий карман оплетённую лозой бутылку, приятно булькнувшую своим содержимым, снимает с гвоздя широкополую мягкую шляпу и неслышно выходит. Почему он этим вечером так старается, чтобы его не услышали? Казалось бы, для этого нет никакой причины… Но, может быть, причина для такого странного поведения таится где-нибудь там, в тёмных глубинах его души?

По пути к берлоге Дердлса, представляющей из себя что-то вроде курятника, прилепившегося к старой городской стене, он тихими шагами минует «огород» каменотёса – свалку неоконченных или едва начатых могильных памятников, распиленных на пласты кусков мрамора и гранита, треснувших досок с эпитафиями и прочего такого же добра. В щели одного из камней торчит двуручная пила – это рабочие Дердлса не выполнили дневное задание до конца и отправились по домам или в таверну. Интересно, кому предназначался этот недоделанный памятник? Возможно, этот несчастный будущий покойник вполне себе ещё жив, и даже не подозревает, что ему уже мастерят надгробие. Может быть, он даже собирается жениться…

– Эй, Дердлс!

Дверь хижины отворяется, и на пороге показывается её хозяин, с бутылкой и стаканом в руках – ими-то он, очевидно, и «чистился», поскольку никаких других приспособлений для чистки в комнатке с земляным полом, убогой мебелью и закопчённым потолком из некрашеных досок что-то не видно.

– Ну как, Вы готовы?

– Мне и готовиться не надо, мистер Лжаспер. Пусть эти там готовятся – покойнички в земле, да привидения всякие. Дердлс их не боится.

– Похоже, свою храбрость Вы черпаете из бутылки.

– Дердлсу всё равно откуда её черпать, – ответствует каменотёс. – Главное, чтобы спиртное не переводилось.

Сняв с крюка фонарь и сунув в карман пару-тройку серных спичек, Дердлс – с неизменным узелком под мышкой – спускается с крыльца, и вот уже две фигуры пробираются к выходу из залитого лунным светом дворика, петляя среди надгробий.

Странная это экспедиция, надо сказать! В том, что в неё отправляется Дердлс, привыкший среди ночи болтаться на кладбище среди могил и склепов, бродить среди руин и спускаться в подземелья собора – в этом особой странности нет. Но вот то, что к нему захотел присоединиться хормейстер, которому в голову вдруг взбрело насладиться игрой лунного света на памятниках и надгробных статуях – вот это, поистине, очень и очень странно!

– Осторожнее, мистер Лжаспер! Не наступите вон в ту кучу у моей калитки.

– Где? Ага, вижу… А что это?

– Известь.

Мистер Джаспер останавливается и дожидается приотставшего Дердлса.

– Это её вы называете «негашёной»?

– Её самую, – отвечает Дердлс. – Если вступите в неё, то махом разъест вам сапоги. А если чуть замешкаетесь, то и пятки вам до кости проест.⁸¹

Двигаясь таким порядком дальше, они минуют ночлежку «Койка за два пенса», проходят насквозь пустырь, который в Клойстергэме отчего-то величают «монастырским виноградником», и выходят на улицу, ведущую к домику младшего каноника. Большая часть улицы погружена в темноту – от света луны её заслоняет высокая крыша здания.

Хлопает дверь домика, и две мужские фигуры появляются на крыльце: это мистер Криспаркл и Невил. Джаспер, со странной кривой усмешкой на лице, рукою останавливает Дердлса и увлекает его в плотную тень от куска старой стены, тянущейся вдоль тротуара в начале улицы.

– Дадим им пройти, – шепчет мистер Джаспер своему удивлённому спутнику. – А то они ещё увяжутся за нами, или начнут расспрашивать, или ещё что. Они вышли прогуляться, так пусть себе идут.

Дердлс кивает, пристраивает свой узелок на камне, достаёт оттуда сухарь и принимается его жевать. Мистер Джаспер кладёт локти на верх каменной стены (она невысока), упирается подбородком в сжатые кулаки и исподлобья внимательно разглядывает встретившуюся им пару. На каноника он не обращает особого внимания, а вот с Невила буквально не сводит пристального взгляда прищуренных глаз – и столько в этом взгляде какой-то разрушительной силы, так похож он на взгляд охотника поверх прицела убийственного ружья, что заметивший его Дердлс даже забывает про сухарь и непонимающе смотрит то на хормейстера, то на его ничего не подозревающую мишень.⁸²

Младший каноник и его воспитанник, о чём-то беседуя, прохаживаются по улице взад и вперёд, и Джаспер пару раз слышит в разговоре своё имя.

– Сегодня первый день недели, – говорит мистер Криспаркл, снова направляясь в сторону подслушивающих, – а последний день как раз будет Сочельник.⁸³

– Вы можете на меня положиться, сэр, – отвечает Невил.

Затем голоса становятся тише, потому что парочка снова удаляется. Эхо доносит слово «доверие», сказанное каноником чуть громче. Когда беседующие вновь подходят ближе, становится слышно, что отвечает Невил:

– Ещё не заслужил его, сэр, но я пытаюсь.

– И не забудьте, что я поручился за Вас перед мистером Джаспером, – добавляет младший каноник.

Что на это отвечает Невил не слышно, так как разговаривающие опять удаляются. Видна только бурная жестикуляция Невила, после которой мистер Криспаркл на мгновение поднимает глаза к небесам и делает Невилу знак, приглашая его следовать за собою. Затем оба они медленно уходят вдоль по улице, пересекают залитое лунным светом пространство в её конце и истаивают в темноте.

Джаспер, до той поры недвижимый, словно хищник в засаде, теперь поворачивается к Дердлсу и разражается безудержным, но при этом совершенно беззвучным смехом. Каменотёс смотрит на него, открыв рот с недожёванным сухарем, а мистер Джаспер, уткнувшись лицом в ладони, просто задыхается от смеха – плечи его ходят ходуном, из глаз текут слёзы, он сипит, хватает ртом воздух и таращит глаза. И только когда хормейстер, отсмеявшись, в изнеможении вытирает себе глаза ладонями, Дердлс с усилием проглатывает хлеб – с таким видом, будто у него по горлу прошёл камень.⁸⁴