Она обернулась к Прародителю:
– Мне кажется, у меня нет ничего такого, чего вы захотели бы.
– А что, если я попрошу тебя уйти со мной ровно через год и день?
Куда это, интересно? В саму преисподнюю?
– Я… я не думаю, что смогу пойти, – заикаясь, пробормотала Лилиан. – Я буду очень скучать по тетушке. И она станет горевать. Вы слышали, как она звала меня там, у ручья?
Ручей был не так уж близко, но Лилиан казалось, что тетушкин голос все еще доносится оттуда через темноту.
– Ммм, – задумчиво отозвался Прародитель и перевел взгляд на Яблоневого Человека. – Не предупреждал ли я своих детей, чтобы не смели больше творить подобное? Но они не вняли. Видишь, какие беды они навлекли на мир? Я воздам им по заслугам – пусть запомнят мой урок.
– Но иначе она бы умерла.
– Ммм. Однако за все надо платить.
Черный хвост угрожающе щелкнул по траве.
– Она ведь не хотела ничего плохого, – настаивал Яблоневый Человек. – Она сотворила много добра: всегда подбрасывала зернышки воробьям, давала молока твоим детям, а со мной каждое утро делилась завтраком.
– Ммм, – в третий раз протянул Прародитель.
Похоже на низкое глубокое ворчание. Так звучат его мысли, догадалась Лилиан.
– Ты, говоришь, принес безоар, вымоченный в молоке? – наконец спросил Прародитель.
– Камень со мной, – кивнул Яблоневый Человек. – И я могу вымочить его в молоке хоть сейчас.
– Так вперед.
Яблоневый Человек ободряюще улыбнулся Лилиан, повернулся и зашагал прочь, странно вскидывая сучковатые и узловатые конечности.
Сама ночь словно затаила дыхание, пока они дожидались возвращения Яблоневого Человека. Лилиан слушала, как постукивает о землю черный хвост, и терзалась догадками, какова будет цена такой помощи.
Наконец Прародитель нарушил молчание.
– Говорят, долг платежом красен, – промурлыкал он.
Это было совсем не то, что хотела услышать Лилиан.
– Да нет же, сэр. – Она помотала головой. – Вовсе не ради этого я делилась едой и молоком.
– Знаю. Вот потому я и помогу тебе. Но все же ты будешь моей должницей. И я взыщу долг – не с тебя, так с твоих детей или с детей твоих детей. Примешь ли ты такое условие?
Чтобы ответить, Лилиан потребовалось все ее мужество:
– Только… только если это не причинит никому зла.
Прародитель торжественно кивнул.
– Хороший ответ, – одобрил он. – А вот и наш яблоневый друг. Теперь ложись, посмотрим, чем я смогу помочь тебе.
Лилиан повиновалась. Последнее, что она увидела перед тем, как закрыла глаза, была оловянная кружка в руках Яблоневого Человека и яркое золотое зарево, вспыхнувшее в желтых глазах Прародителя Кошек. Последнее, что она услышала, был слабый отзвук тетушкиного голоса где-то вдалеке, в ее воображении, и низкая утробная песня, которую завел Прародитель, творя свою магию. Затем последовал болезненный укол, в точности такой, как тогда, от укуса змеи. Он длился всего мгновение, но Лилиан показалось, что миновала вечность, прежде чем она ощутила прохладу мокрого от молока камня у себя во рту. И ее куда-то унесло.