Я почувствовала искушение перестать сопротивляться ему, унестись с потоком его воли в бездну его бытия и потерять в ней свою сущность. Я теперь почти так же покорилась ему, как однажды по-иному покорилась другому. И оба раза я была дурочкой. Уступить тогда – значило бы предать нравственные начала, уступить сейчас – значило предать собственную волю. Так я думаю в этот час, когда оглядываюсь на эту критическую минуту сквозь даль времени, все ставящего на свои места.