Женщины, стремящиеся к власти, воспринимаются как нарушение нормы по одной простой причине: из-за нехватки гендерных данных. Лично я, например, выросла на мифе, что женщины — как бы это выразиться? — существа, в общем-то, никчемные. Отчасти это произошло потому, что именно такими (пустыми, лишенными логики, помешанными на тряпках) . Я была одной из тех девочек, которым внушали, — с помощью школьных программ, выпусков новостей и массовой культуры, где почти не было женщин, — что блестящие способности и успехи — это не про меня. Мне не показывали женщин (ни женщин прошлого, ни моих современниц), на которых я могла бы равняться. Мне не рассказывали ни о женщинах-политиках, ни о женщинах-правозащитницах, ни о писательницах, ни о художницах, ни об адвокатессах, ни о руководительницах компаний. Все люди, которых ставили мне в пример, были мужчинами, и в результате в моей голове власть, влияние и амбиции ассоциировались с принадлежностью к мужскому полу. И, если уж на то пошло, признаюсь: я тоже когда-то считала, что для женщины честолюбивое стремление к власти — нарушение нормы. Я была почти готова согласиться с тем, что женщины, занимающие высокие посты, слишком амбициозны и что правы те, кто, говоря «амбициозная», подразумевает «стервозная».