Дело в том, что общая травма и свидетельства жестокости крепко спаивают людей на некоторое время. И если в момент единства мы будем говорить об общем горе и страхе, раскроем друг другу раненые, но любящие сердца и обнажим уязвимость, настаивая на справедливости и правосудии, то может начаться исцеление. Но если нас объединяют лишь общая ненависть и сдавленный страх, о котором нельзя говорить, – мы обречены.