Иных людей тревожит, будут ли их помнить после смерти. У меня нет таких опасений. Даже если не думать о террисийском пророчестве, я принес в мир столько беспорядка, войн и надежд, что вряд ли меня когда-либо забудут.
Но меня беспокоит, что именно станут говорить обо мне. Историки распоряжаются прошлым как хотят. И через тысячи лет вспомнят ли обо мне как о человеке, защитившем мир от могущественного зла? Или же я останусь в истории тираном, самонадеянно решившим превратить себя в легенду?