все возражения, как бы по-разному ни звучали, сводились к одному – слову, власть которого он давно забыл, к звукам сильнее любой молитвы, к древнему вековечному требованию человечества: хочу, хочу, хочу…
Совет будет принимать законы, определять направление движения и находить самый верный путь к намеченной цели. Я в совете участвовать не буду. Мне, как слуге Аннурской Республики, – тщательно выговорил он, – не причитается ни голоса, ни права вето в ваших решениях. Я буду всего лишь распорядителем. Буду созывать собрания и заботиться о том, чтобы принятые вами законы исполнялись в том духе, в котором вы их приняли.
– Когда тело Адива готовили к сожжению, с него сняли повязку, – сказал Киль. – Он был зрячим. У него были глаза.
– Как у всех, – пожал плечами Каден.
– Нет, – возразил Киль, – не как у всех. У него, как и у тебя, светились радужки.
– Брат говорил, что вратами могут пользоваться только хин. О Длинном Кулаке я знаю не много, но он никак не монах.
– Нет, – кивнул ил Торнья. – Он бог.