MONSTERS ON THE COUCH

The Real Psychological Disorders Behind Your Favorite Horror Movies by Brian A. Sharpless

© 2024 by Brian A. Sharpless

This edition published by arrangement with Susan Schulman A Literary Agency and Chicago Review Press through Prava I Prevodi.

© Иван Чорный, перевод на русский язык, 2024

© ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Благодарности

Есть несколько людей, которые также в ответе за эту книгу. Будучи мелочным человеком, я не стану брать на себя всю ответственность. Прежде всего, хотелось бы возложить вину на своих дядей Эрни и Тома за то, что они в столь раннем возрасте познакомили меня с фильмами ужасов. Полагаю, это помогло сформировать «характер», однако имело и другие губительные последствия. Также следует обвинить родителей, Линду и Гэри (покойного), за то, что покупали любые странные книги по моему запросу. Даже не представляю, сколько времени я тратил впустую на чтение вместо того, чтобы играть на гитаре. Я мог бы стать следующим Джо Сатриани… И последнее, но не менее важное: я виню Джейми во всем остальном, в том числе в том, что пытался запретить мне работать по выходным, заставлял проводить слишком много времени в старых замках и на виноградниках, а также в моей периодической бессоннице.

Теперь, когда с этим покончено, хотел бы поблагодарить литературного агента Джессику Папин, моего вдумчивого и забавного редактора Джерри Полен и всю команду издательства Chicago Review Press за публикацию этой книги.

Мне помогли и многие другие. Во-первых, я должен поблагодарить моего блестящего друга и эксперта по галлюцинациям Яна Дирка Блома. Нет никого другого, с кем я предпочел бы заблудиться во французском лесу, пытаясь найти эзотерические археологические памятники. На что мы только не идем ради исследования… Три моих британских друга принимали участие в создании книги. Элис Грегори, ты не только первоклассный ученый-сомнолог, но и первоклассный друг. И тот еще проказник. Крис Френч, спасибо, что научил меня научному скептицизму, за твое сверхъестественное остроумие и за все удивительные и странные вещи, которые делаешь. Дебора Хайд, спасибо за твои обширные знания обо всем колдовском и макабрическом, за твою уморительность и за то, что выделила время на чтение моих черновиков. Великолепный Ларри Рисо также прочитал несколько черновиков. Ты не просто дорогой мне друг, но еще и, на беду себе, невероятно умен. Ты удачно женился, поскольку Лиза Лиленфельд – еще одна дорогая (и слишком умная) подруга.

Наконец, я хотел бы поблагодарить Ratio в Болгарии (особенно моих дорогих негодяев Любомира Бабурова и Николу Керекова), Питера Шмидта из Profs and Pints в Вашингтоне, National Capital Area Skeptics (NCAS), Mensa, а также Skeptics in the Pub (Великобритания) за то, что позволили прочитать так много публичных лекций о странных вещах, которые я изучаю.

Вступление

Хотя сейчас это и кажется маловероятным, в ходе формирования человеческого мозга боязнь быть схваченным острыми когтями, утянутым в темную дыру и съеденным заживо была не такой абстрактной.

Стивен Асма

Можно принять за аксиому, что ни одно общепринятое суеверие не основано на истине.

Сабина Баринг-Гулд

Что заставляет человека тратить сотни часов на написание книги о монстрах и необычных психологических расстройствах? Полагаю, я мог бы сделать что-то другое: принять больше пациентов, вести еще один курс или написать несколько научных статей. Однако что-то заставило этого конкретного клинического психолога потратить месяцы и месяцы своего ограниченного времени на нашем вращающемся голубом шаре на изучение некоторых весьма странных тем, чтобы поделиться наблюдениями с другими.

Можно, конечно, обвинить в этом мое воспитание (т. е. детство). Я вырос в крошечном городке в Пенсильвании под названием Оскола Миллс. Он, вероятно, наиболее известен тем, что бывший президент Джимми Картер рыбачил неподалеку. С шестью церквями, семью барами, одним светофором и населением меньше, чем число учеников во многих средних школах, он был лишен волнующей городской суеты. Вместе с тем были и свои плюсы. Это было безопасное место для детей, и у меня, человека доинтернетного поколения икс, было полно свободного времени, чтобы читать и играть на гитаре в перерывах между походами в местный магазин проката видеокассет Videos Unlimited.

Возможно, вы не удивитесь, что большую часть своей юности я провел (неправильно провел?) за просмотром фильмов. Я смотрел много ужасов, и, оглядываясь назад, могу сказать, что был неразборчив. Классические фильмы «Изгоняющий дьявола», «Нечто» и «Ребенок Розмари» делили мой видеомагнитофон с такими зверствами, как «Пятница 13-е – Часть 8: Джейсон штурмует Манхэттен», «К.Г.П.О.2» (C.H.U.D.II: Bud the Chud) и «Челюсти 4: Месть».

Как бы весело это ни было, мне не звонили ни из Голливуда, ни с MTV, и в конце концов пришлось повзрослеть и решить, что делать со своей жизнью. Колледж казался хорошим вариантом. Я даже знал, где буду учиться. Поскольку отец работал техником по отоплению и вентиляции в Университете штата Пенсильвания, мы воспользовались 75 %-й скидкой на обучение, которую предлагали семьям сотрудников. К счастью для меня, здесь были хорошие программы по двум предметам, о которых я любил читать в старших классах: психологии и философии. Поэтому, получив степень бакалавра по обоим предметам, пошел учиться на клинического психолога.

Это интересный процесс, многому научивший меня и о себе, и о других людях. Например, при собеседовании на докторские программы в моей области часто задают несколько вариаций одного и того же вполне разумного, хотя несколько ленивого вопроса: «Почему вы хотите стать психологом?» Будучи членом многих комитетов по отбору студентов за эти годы, я готов поспорить, что самый распространенный ответ – «чтобы помогать людям». Конечно, в этом есть смысл. Мало в какую учебную программу захотят взять психолога без этого желания, будь то напрямую с помощью психотерапии или косвенно через исследования. Тем не менее, если быть действительно честным перед собой – а я стараюсь, – это не было главной мотивацией. Я стал психологом, поскольку люди совершенно очаровательны. Я хотел лучше понимать их, особенно тех, кто испытывает трудности, которые сложно постичь.

К слову, я прекрасно понимаю: некоторые считают клиническую психологию довольно унылой дисциплиной, далеко не увлекательной. Они представляют себе скучные съемные офисы, украшенные неброскими гравюрами Моне или Анселя Адамса, множество твидовых пиджаков с заплатками на локтях, через которых проходят нескончаемые потоки незнакомых людей, болтающих о чувствах, откинувшись на кушетке. Мой опыт был несколько иным^[1]. Мне редко бывает скучно на работе. Мне бесконечно интересно, когда люди делятся тайнами своей жизни. Чтобы было понятно: я имею в виду не только хорошее и прекрасное, но и болезненное и чудовищное. Все это часть этого странного коллективного опыта – быть человеком.

Мое исследование необычных и редких расстройств помогало избежать профессиональной скуки. Для понимания смысла этих эзотерических состояний часто приходилось выходить за пределы привычного психологического/психиатрического «пузыря» и изучать историю, философию и фольклор. Благодаря этому я узнал, как эти странные психологические явления повлияли не только на отдельных людей, но и на историю и популярную культуру.

Наиболее ярко это проявилось в одном из самых любимых состояний: сонном параличе. При этом расстройстве (о котором подробнее поговорим в главе 6) человек просыпается и обнаруживает, что может шевелить лишь глазами, и, будучи бодрствующим, видит кошмарные сны – по сути, галлюцинации. Это странное явление, вероятно, оказало глубокое влияние на судебный процесс по делу о колдовстве в Салемской деревне. Кроме того, оно хорошо объясняет, почему многие здравомыслящие и здоровые люди верят, будто их похищали инопланетяне, душили демоны или посещали призраки. Сонный паралич настолько страшен, что вплетен в сюжеты не менее семи недавних фильмов ужасов. Этот любопытный факт заставил меня задуматься, нет ли еще большей связи между моими исследованиями и кинематографом.

Эта идея кажется логичной на интуитивном уровне. Мы все знаем: фильмы ужасов не только развлекают, но и оказывают серьезное влияние на мир. Вспомните, как страшно ложиться спать после просмотра «Кошмара на улице Вязов» или как после «Челюстей» люди боялись плавать, не говоря уже про катастрофические последствия для невинных акул. Позднее режиссер Стивен Спилберг выразил сожаление по поводу «потакания безумию сумасшедших фанатов спортивного рыболовства», которые уничтожили популяцию акул у побережья Северной Америки после выхода «Челюстей» в 1975 году.

Изучая подобные связи, я не обнаружил недостатка в книгах, анализирующих фильмы ужасов с психологической или философской точки зрения с применением психоанализа или критической теории для изучения скрытых целей, таких как укрепление/разрушение гендерных стереотипов или поддержка/подавление сексуального раскрепощения. Тем не менее мне не удалось найти ни одной книги – ни для ученых, ни для широкой аудитории, – в которой бы рассматривался вопрос о том, как фильмы ужасов могут быть связаны с реальными психологическими расстройствами. Возможно ли, что, как и в случае с сонным параличом, эти фильмы намеренно или неосознанно затрагивают другие реальные клинические проблемы?

Исследуя вопрос дальше, я понял три вещи:

1. Изображения многих известных киномонстров действительно соответствуют реальным психологическим состояниям.

2. Хотя происхождение большинства киномонстров (например, Дракулы, Фрэдди Крюгера) можно проследить в фольклоре и сказках, соответствие между этими источниками и более поздними голливудскими творениями часто в лучшем случае неточно.

3. Написание книги, вероятно, было неизбежным, поскольку все это начало приносить мне слишком большое удовольствие.

САМОЕ ГЛАВНОЕ: Я ПОНЯЛ, ЧТО ФИЛЬМЫ УЖАСОВ МОГУТ СТАТЬ ОТЛИЧНЫМ СПОСОБОМ РАССКАЗАТЬ ЛЮДЯМ О ПСИХОПАТОЛОГИИ – НАУЧНОМ ИССЛЕДОВАНИИ ПСИХИЧЕСКИХ РАССТРОЙСТВ – И КЛИНИЧЕСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ МОЖЕТ МНОГОМУ НАУЧИТЬ НАС О «МОНСТРАХ».