Железная дорога

Как меня называли

Я был маленький и всех спрашивал: «Почему?» Мама скажет:

– Смотри, уже девять часов.

А я говорю:

– Почему?

Мне скажут:

– Иди спать.

А я опять говорю:

– Почему?

– Потому что поздно.

– А почему поздно?

– Потому что девять часов.

– А почему девять часов?

И меня за это называли Почемучкой. Меня все так называли, а по-настоящему меня зовут Алешей.

Про что мама с папой говорили

Вот один раз приходит папа с работы и говорит маме:

– Пускай Почемучка уйдет из комнаты. Мне нужно тебе что-то сказать.

Мама мне говорит:

– Почемучка, уйди в кухню, поиграй там с кошкой.

Я спрашиваю:

– Почему с кошкой?

Но папа взял меня за руку и вывел за дверь. Я не стал плакать, а то бы не услышал, что говорит папа. А папа говорил вот что:

– Сегодня я получил от мамы письмо. Она просит, чтобы ты с Алешей приехала к ней в Москву. А оттуда она с ним поедет в Киев. И там они пока будут жить. А когда мы устроимся на новом месте, то возьмем его от бабушки.

Мама отвечает:

– Я боюсь Почемучку везти, он кашляет. Вдруг по дороге совсем разболеется.

Тогда папа решил:

– Если он ни сегодня, ни завтра кашлять не будет, то, я думаю, можно его везти.

– А если он хоть раз кашлянет, – говорит мама, – с ним нельзя ехать.

Я все слышал и боялся, что как-нибудь кашляну. Мне очень хотелось поехать далеко-далеко.

Как мама на меня рассердилась

До самого вечера я не кашлял. И когда спать ложился, не кашлял. А утром, когда вставал, я вдруг закашлял. Мама слышала. Я подбежал к маме и стал кричать:

– Я больше не буду! Я больше не буду!

Мама говорит:

– Что ты кричишь? Чего ты не будешь?

Тогда я заплакал и сказал, что не буду кашлять.

Мама спрашивает:

– Почему это ты боишься кашлять? Даже плачешь?

Я ответил, что хочу ехать далеко-далеко, а мама сказала:

– Вот как! Ты, значит, все слышал, что мы с папой говорили? Фу, как нехорошо подслушивать! Такого гадкого мальчишку я все равно не возьму.

– Почему? – спросил я.

– А потому, что гадкий. Вот и все.

Мама ушла в кухню и стала готовить обед. Она закрыла дверь и ничего не слышала. А я ее все просил:

– Возьми меня! Возьми меня!

Но мама не отвечала. Она рассердилась окончательно. Теперь все пропало!

Билет

Когда утром папа уходил, он сказал маме:

– Так, значит, я сегодня еду в город брать билеты.

А мама говорит:

– Какие билеты? Один только билет нужен.

– Ах, да, – вспомнил папа, – совершенно верно: один билет. Для Почемучки не надо.

Когда я услышал, что для меня билета не берут, я заплакал и хотел побежать за папой, но папа быстро ушел и захлопнул дверь. Я стал стучать в нее кулаками. Тут вошла наша соседка – она толстая и сердитая – и говорит:

– Это еще что за безобразие?

Я побежал к маме. Бежал и очень плакал. А мама прогнала меня:

– Уходи прочь, гадкий мальчишка! Не люблю тех, кто подслушивает.

А вечером папа приехал из города и сразу меня спросил:

– Ну, как ты? Кашлял сегодня?

Я ответил, что ни разу. А мама сказала:

– Все равно – он гадкий мальчишка. Я таких не люблю.

Потом папа вынул из кармана спичечную коробку, а из коробки достал не спичку, а твердую бумажечку. Она была коричневая, с зеленой полоской, а на ней буквы всякие.

– Вот, – сказал папа, – билет! Я на стол кладу. Спрячь, чтобы потом не искать.

Билет был всего один. И я понял, что меня не возьмут.

И тогда я заявил:

– Ну, так я буду кашлять. И всегда буду кашлять и никогда не перестану.

А мама сказала:

– Ну что же, отдадим тебя в больницу. Там на тебя наденут халатик и никуда пускать не будут. Так и будешь жить, пока не перестанешь кашлять.

Как собирались в дорогу

А на другой день папа сказал мне:

– Ты больше никогда не будешь подслушивать?

Я спросил:

– А почему?

– А потому, что если не хотят, чтобы ты слышал, значит, тебе знать этого не надо. И нечего обманывать, подглядывать и подслушивать. Гадость какая!

Встал и ногой топнул. Со всей силы, наверное. Мама прибежала, спрашивает:

– Что у вас тут?

А я к маме, уткнулся головой в юбку и закричал:

– Я не буду подслушивать!

Тут мама меня поцеловала и говорит:

– Ну, тогда мы сегодня едем. Можешь взять с собой игрушку. Выбери, какую.

Я спросил:

– А почему один билет?

– А потому, – сказал папа, – что маленьким