Таким образом, когда врач-психиатр ставит диагноз, он определяет, по каким закономерностям меняется психика больного, а медицинская наука – клиническая психиатрия имеет своим предметом изучение болезненных – психопатологических – переживаний в их связи с особенностями личности больного. Зная «закономерности» формирования и видоизменения галлюцинаций, навязчивостей, эмоциональных и всех других психопатологических расстройств, врач-психиатр в диагностическом процессе (прежде всего в ходе беседы с больным) «внутренне воспроизводит» (термин наш. – Б. В.) – но ни в коем случае не переживает сам! – соответствующие симптомы и синдромы. То есть он делает это с пониманием, со знанием дела: с недирективной помощью-подсказкой больному в его бредовых высказываниях, с сопереживанием его депрессии, со снисходительностью к его благодушию, с исключительно диагностически оправдываемым (и ни в коем случае не затрагивающим сколько-нибудь ощутимо личность больного) провоцированием раздражения или слабодушия. Этими и другими подобными им подходами-приемами доктор выясняет у пациента все особенности его болезненных переживаний. В этом смысле правомерно будет утверждать, что в психиатрии психикой врача познается психика больного. Это и есть психиатрическая клиническая феноменология [31]