Сначала небольшая предыстория: в комментариях к прекрасной рецензии ari на роман Фолкнера «Реквием по монахине» есть любопытное наблюдение, процитирую: «...там всё время всплывает платок, который Гэвин пытается дать Темпл, а она очень долго не берёт, она не может заплакать. Как вы думаете, что это за символ? (Я сразу вспомнила Булгакова)». Речь, конечно, идёт о Фриде, которая обращается к Маргарите с просьбой замолвить за неё слово перед князем тьмы и прекратить её пытку: «вот уже тридцать лет Фриде кладут ночью на стол платок, которым она удавила своего младенца». Это интересное сопоставление побудило меня поискать, кто же был прообразом Фриды у Булгакова, и именно так я узнала о книге Бориса Соколова…
(Что касается Фолкнера, то тут можно найти определённое соответствие, в первую очередь, через мотив детоубийства; платок в «Реквиеме…» действительно подчёркивает отсутствие слез, но в то же время – как и в случае с Маргаритой – это знак милосердия, тут можно вспомнить платок Вероники, в данном случае Гэвин протягивает его кающейся и страдающей Темпл).
Столь затянувшееся вступление может оправдать только то, что и Борис Вадимович Соколов – российский литературовед, критик и историк, правда, с довольно неоднозначной репутацией в профессиональной среде - подходит собственно к роману «Мастер и Маргарита» в своей книге далеко не сразу. Первая глава «Михаил Булгаков – политический писатель» посвящена творчеству и судьбе писателя в целом, известному письму правительству, ещё более знаменитому телефонному разговору со Сталиным, цензурным запретам и т.п., но главное, особенной черте или «секрету» произведений Булгакова - зашифрованным в образах героев политическим деятелям и современным событиям. Изложенное в этой главе позволяет автору сделать вывод, что «Мастер и Маргарита» - это роман не только философский и фантастический, но и остросатирический, причем сатира Булгакова носит политический характер». Ограничения, как известно, принуждают к находчивости и обостряют разум, чтобы «понимать» Булгакова (и роман «Мастер и Маргарита» в частности) безусловно, нужно уметь читать между строк.
В общем виде, с точки зрения избранного подхода к изучению творчества Булгакова, Бориса Соколова следует назвать «прототипистом»: основная цель его исследования – поиск в романе указаний на исторические события и лица, раскрытие прообразов героев и литературных источников. История создания «Мастера и Маргариты», судьба первой редакции, долгий путь к читателю, в сочетании с многомерным сюжетом и мистической темой, - всё это не могло не побудить литературоведов искать и раскрывать всякого рода тайны. Может возникнуть сомнение: а так ли необходимо подобное разгадывание секретов, не превращает ли, например, поиск возможных прототипов Мастера (сам Булгаков, театральный художник Сергей Сергеевич Топленинов, Гоголь, Кант, ещё кого-то я могла и забыть) цельный художественный образ в некую составную конструкцию? Или, как писал другой булгаковед Пётр Палиевский, не начинает ли «разыскание источников, которым увлечены многие, мешать пониманию»? Возможно, но именно поиск «в глубину» позволяет перейти от общего впечатления к подробностям, объясняет (в некоторой степени) причины популярности, вневременности и сложности толкования романа, да ещё и даёт возможность, пусть иллюзорную, проникнуть в творческий процесс…
Поиск Соколова производит впечатление археологических раскопок – неспешно, тщательно и до мельчайших подробностей. Один пример: «Воланд имеет вождя большевиков одним из своих многочисленных прототипов. Наиболее ярко это проявляется в эпизоде, когда знаменитый милицейский пес Тузбубен безуспешно ищет сатану и его свиту после скандала в Театре Варьете. В булгаковском архиве сохранилась вырезка из газеты «Правда» от 6–7 ноября 1921 года с воспоминаниями Александра Васильевича Шотмана, где описывалось, как Ленин и Зиновьев в 1917 году скрывались от Временного правительства. Здесь указывалось, что «не только контрразведка и уголовные сыщики были поставлены на ноги, но даже собаки, в том числе знаменитая собака-ищейка Треф, были мобилизованы для поимки Ленина (Треф → Тузбубен). Тем, кто искал Владимира Ильича и Григория Евсеевича, «помогали сотни добровольных сыщиков среди буржуазных обывателей». Это разительно напоминает атмосферу поисков Воланда и его товарищей».
Автор профессионально и тщательно изучил архив Булгакова (на что постоянно ссылается), первые редакции романа, рабочие материалы, внимательно исследовал библиотеку и круг чтения писателя; это придаёт дополнительную убедительность предложенным вариантам «расшифровки». Но хотя сама идея расследования, да и довольно беллетристическое название - «Тайны…» - порождают определённые ожидания у читателя - если и не «увлекательного детектива», то, как минимум, захватывающего исследования, книга в действительности оказывается почти «скучной». При некотором избытке воображения её можно было бы назвать художественной, но, по сути, это всего лишь подробный и развернутый комментарий к основным «моментам» романа. К недостаткам также можно отнести, во-первых, отсутствие строгой композиции и структуры: информация изложена довольно сумбурно, писательская манера предполагает постоянные цитаты и ссылки на первоисточники, которые у автора не получилось органично объединить с собственным текстом. Отсюда закономерно вытекает второй недостаток – затянутость повествования: некоторые главы при всей познавательности кажутся неуместно длинными (например, глава «Был ли Воланд масоном?»), одновременно книга изобилует огромным количеством повторов одних и тех же цитат, комментариев, выводов, иногда они повторяются каждые 2-3 страницы… В итоге роман, который автор собирался «расшифровать», предстаёт неким неуклюжим сборником, полным скрытых намеков, символов, аллюзий, но не цельным художественным произведением. Смыслов много, а какова идея?
Если вернуться к Фолкнеру, но уже к другому его роману - «Притче», то и это произведение американского писателя обнаруживает нечто общее с «Мастером и Маргаритой» (конечно, независимо от воли авторов). Дело тут не только в христианской символике и событиях Страстной недели, оба эти произведения являются размышлениями о смысле жизни, судьбе человека, бессмертии (у Булгакова бессмертии духа, у Фолкнера – дела, Поступка), диалектики добра и зла, истории человеческого существования: от Иисуса Христа до советской Москвы тридцатых годов у Булгакова и оттуда же, но до Первой мировой войны у Фолкнера. Невероятно, но именно книга Соколова побуждает видеть общность, казалось бы, несопоставимого, а вместе с ней и связь времен, стран и единство человеческого гения.