(или не тематические отвлечения будущего адвоката местной мелкой советской буржу-а-а-зии, перед последним экзаменом летней сессии; в общем, неправильная для чтения книжка)

Книга издается в авторской редакции.

© Борис Каллагов, 2023

© СУПЕР Издательство, 2023

Глава 1
Дом, мой добрый родительский дом

Невероятно ребята, но это факт. Я снова дома. В любезной нашему сердцу и юношеской немедлительности, в домашней родительской обители, где меня растили, учили, воспитывали, наставляли на путь истинный и, кстати, по сей день продолжают наставлять, мои дорогие любезные и любимые старшие. И тому уже вот скоро как двадцать один год. Согласитесь, а это срок, к тому же не малый.

На дворе теперь не жаркое, но уже хорошо пригревающее южное июльское утро, а в приоткрытую балконную дверь большой гостиной комнаты квартиры родителей, где я расположился на угловом развернутом диване, загуливает приятный такой, легкий, обволакивающий утренней свежестью, ветерок, под прохладные волны которого даже не глаз хочется открывать. На часах без малого одиннадцать, а я все еще в горизонтали, лениво потягиваюсь, но уже возвращаюсь к осознанию действительности.

Нет, я, конечно, не берусь утверждать, что уже весь возвернулся в линейное восприятие благостного мира в собственных телесных и духовных кондициях, но если выпадает, то утренняя пробудительная нега заботливого покрова родительского дома очень долго нас не хочет выпускать из своих объятий; хочется чтобы она закончилась не в сию минуту.

Но что-то, даже как-то странно тихо сейчас на просторах родительской жилищной обители; по всей квартире тишина прямо как первозданная. Удивительно просто! Даже такая маленькая девятилетняя назойливая вредность как мой младший родственник, младший брат и тот не подает никаких признаков личного неудовольствия от моего присутствия.

В приватной точности, виной причины моего нынешнего позднего пробуждения являются серьезные обстоятельства, а конкретно то, что заявился я вчера домой только после полуночи, кстати, практически после двухмесячного своего отсутствия. Но ничего предосудительного – все в духе нынешнего времени и сообразно случившимся обстоятельствам.

Вместе с ребятами из нашей университетской группы мы все это время работали в специальном студенческом строительном отряде, в заволжских степях Волгоградской области. Кстати, неплохо работали.

Как результат, я привез оттуда почти шестьсот рублей. А это не только для студента, но и для хорошего инженера сегодня весьма приличные деньги. Пятьсот я вчера сразу же вручил матери (маман или мама – сан как мы с отцом иногда обращаемся к ней), а остальные оставил пока при себе на всякие мелочные потребности.

А мой старший, в смысле батя, когда я вчера передавал в руки мама-сан свой финансовый вклад в укрепление семейного бюджета, на меня только бурчливо смотрел, и как – будто даже с укоризной.

Нет – нет, лучше всё же мама – сан. Так будет надежней!

Вообще-то второй семестр на третьем курсе у нас выдался какой-то суматошный. Я даже не успел заметить, как он пролетел.

Еще перед майскими праздниками комитет комсомола бросил клич на факультете, что срочно набирают специальный студенческий отряд из тридцати человек и практически все пацаны из нашей группы, в том числе, и я, туда записались. Даже сессию нам помогли в ускоренном темпе сдать, так что ы мая мы уже убыли к месту назначения. С одним предметом только вышла заминка. Гончаров Олег Петрович профессор кафедры, отказался у нас принимать экзамен по Советскому гражданскому праву – сокращенно СГП, объявив, что лекционный курс должен быть полностью прочитан, и проведены все практические занятия. А все остальное – это уже сторонние отвлечения. Он вообще-то принципиальный такой товарищ!

Кое – как уговорили его, что мы хорошо подготовимся и сдадим экзамен по его предмету в августе; он согласился, и тут же выдал нам дополнительно темы новых рефератов, хотя мы уже писали курсовые работы в зимнем семестре. Так что такие вот теперь у меня каникулы организовались с сочетанием отдыха и подготовкой к самому серьезному экзамену за этот курс.

Кстати, на дворе у нас нынче одна тысяча девятьсот восемьдесят очень важный год, который называется юбилейным – одна тысяча девятьсот восемьдесят седьмой!

Понимание надо иметь, политичное — как выражается один мой друг, по этому вопросу; а то у нас некоторые местные придворовые или придворные граждане, и даже личности более крупного масштаба, так сказать деятели городского уровня, относятся к этой теме как-то без вдохновения.

Нет, ребята, а как все-таки здорово дома! Под покровом родительской заботливости. Леность непритворная меня прямо распирает, если можно было провалялся бы так в постели целый день.

С тех пор как я стал студентом, поступив три года назад на юридический факультет бывшего Новоросийского императорского, теперь Одесского государственного университета, я практически не больше одного – двух дней в неделю бываю дома, а случается и не каждую неделю. В общем то расстояние небольшое до нашего города, не больше двухсот километров, но каждый день мотаться туда обратно, занятие не из приятных, с чем согласились и мои родители, а мой младший брат так тот вообще был в превеликой радости. По случаю открывшегося факта, он тут же меня выселил из моих домашних апартаментов, то бишь из моей комнаты, заявив, что «нормальные студенты должны жить там, где учатся».

Ну что тут ему скажешь: такой вот он у меня весь продуманный! Такая вот теперь пошла молодежь! А главное – логика же есть. Так что мне приходится устаиваться на жительство в гостиной, когда бываю в родительском доме.

Кстати город, в котором я родился и живу по сегодня, небольшой такой по себе, но очень ухоженный и приятный; одно время даже имел претензий на статус центра областного значения, но что-то там у наших начальствующих ребят не сложилось в центре или не получилось… Не знаю! В итоге мы остались в значении отдельного городского образования прямого республиканского подчинения. Ну, нет, так нет.

Единственное, точнее самое большое достоинство (типа достопримечательности) которое есть у нашего города – так это то, что он расположился поблизости совсем даже рядом у берега теплого моря; всего каких-нибудь двадцать километров от Черного моря, и потому заслуженно носит свое гордое и вдохновляющее имя Морской.

Нет – нет, никаких модных аналогий или исторических параллелей. Все именно так и есть Морской.

Нельзя не признать, что предшествующие поколения местного населения были люди весьма практические, и потому нашли довольно таки удобное пространство для жизненного обустройства; здесь вам и солнце, и полноводная река рядом, и море теплое совсем близко. Кругом степное раздолье, всегда свежий воздух – что еще надо серьезному человеку для спокойной и уверенной жизни.

Об остальных, достойных внимания примечательностях нашего города я расскажу позже.

И, по-моему, это единственный город в нашей стране, где первомайские и октябрьские парады начинаются на час раньше чем в Москве, и заканчивается ровно без четверти следующего часа проездом по центральной площади перед начальственной трибуной отреставрированного деревянного трамвая довоенной эпохи с малышнёй на открытой платформе.

Почему такая поспешность, я сам долго не понимал, пока старшие придворные люди мне не пояснили значение:

– Всё нормально. Так надо! Парад в Москве начинается в десять, и зачем тогда надо не мешать народу получать дополнительное удовольствие; чтоб сначала посмотреть на наших местных, а потом остальные всесоюзные достижения…, по телевизору.

Нет, ну не скажешь что это так уж глупо или аполитично!

Кстати, говорят сам отец математики, великий эллин Пифагор неоднократно посещавший берега северного Причерноморья в те давние – еще предревние времена чистосердечно признавал, что наши края, тогда здесь располагалось небольшое греческое поселение, весьма приятноственное и удобное место для праведных трудов и полного душевного отдохновения; открытая широкая степь, берег привольной скифской реки, вольный ветер и совсем – совсем близко теплое море.

Море, знаете ли, оно ведь не только расслабляет, даже расхолаживает, но далее: и располагает и предполагает… Особенно теплое.

Так, всё! Думаю для увертюры достаточно.

Первыми кто потревожил мое благостное утреннее предрасположение к жизни, и надо признать довольно смело это сделали, были два дополнительных живых обитателя на родительской жилищной площади, за которых как ни странно мама-сан каждый месяц платит ровно по одному рублю. Оказывается за то чтобы содержать живность в родном отечестве на своей жилплощади каждый месяц надо отдавать державе в качестве налога, ровно по одному рублю за конкретного представителя фауны.

И сейчас, они по очереди, как в разведке – гуськом по одному, аккуратно и не смущаясь, протиснулись в приоткрытую дверь, почти беззвучно обогнули большой стол посередине комнаты и приблизились вплотную к дивану, где ваш покорный слуга старается их не замечать.

Первый, из которых, это кот Кис Негодяйкин. Без всяких стеснений и возможных возражений он одним махом оказался на спинке дивана рядом с моими ногами и начал пристально изучать субъекта столь бесцеремонно оккупировавшего его любимое лежбище.

Ане пограничная, не служебная, не охотничья, и даже не водолазная собака Матвей (Матвей безхвостый или просто Мотик по не строгой семейной классификации; сам размером не больше кепки – что по росту, что в длину), не держит за правило совершать первым опрометчивых шагов, которые не позволили бы чувствовать себя в полной безопасности. Оба эти персонажа любимые члены семьи нашей мама-сан и заслуженные лентяи, которых она раскормила прямо таки до не приличия.

Первым у нас на жилплощади появился Матвей. Зимой это дело было давно; я тогда в девятом классе учился, а Гошка – это тот самый который мой младший родственник, тоже уже все хорошо соображал.

Мать была в служебной командировке в Питере и привезла нам оттуда эту радость. Версия с ее слов прозвучала следующая:

– В последний день в Ленинграде, перед самолетом у нас было свободное время, и мы с Катей (ее подруга из поликлиники, где она работает безопасным доктором – терапевт называется) пошли на выставку собак. И там я увидела его, нашего Мотика: такой красивой мордочки, таких глазок, такой красивой шорсточки там не было больше ни у кого… И я сказала: все, он будет наш! Беру его домой».

Я посмотрел тогда краем глаза на отца (маман никогда раньше никакого интереса в подобной живности не проявляла), а отец на меня и мы поняли, что это безнадежно, непоправимо и надолго. Придется смириться.

– М-да. Удобная вещь – заметил батя. В хозяйстве пригодится. И намордника ему не надо, и шорстка нормательная. Можно будет…

Не знаю, о чем тогда еще подумал мой батя, но ровно через два дня он притащил домой еще одну живность. Точно как маленький комочек, разве чуть больше матерчатого теннисного мячика. Отец достал его из своей зимней перчатки, и вывалил мне прямо в ладони:

– На, займись этим зверем… Отнеси его в поликлинику, пусть там проверят – блохастый он или нет? И справку возьмешь, хотя мне сказали, что он чистый. Порода у него знаешь, какая?

– А что у таких порода бывает? – переспросил я отца

– Бывает. Британская короткошерстая называется.

– Никогда не слышала о такой породе – заметила мать.

– Это очень редкий вид

В общем, мне пришлось два дня подряд после школы ходить с британским короткошерстным в ветеринарную поликлинику пока врач после окончательного осмотра и полагающейся прививки, не выписал мне нужную бумажку.

Мать дома внимательно изучила официальный документ, сама дополнительно осмотрела нового кандидата в члены семейного экипажа, и только после этого всё ему простила, передав нового члена нашего семейного экипажа Гошке на поруки.

И если Матвей на сегодня это просто маленький лентяй, то Кис Негодяйкин (с легкой руки матери – Юлий цезарь, или просто Юлик) вырос до таких бессовестных размеров, что позавидуешь кулинарным талантам нашей мама-сан.

Он обнаглел до того, что даже во время мартовских чувственных кошачьих игр, когда все приличные коты сами бегут на улицу, этого и пинками не выгонишь. Мать его сама относит во двор на детскую площадку, и там он со взыскательностью работорговца подбирает себе лучшую подружку, или вообще посылает всех куда подальше и бежит обратно домой впереди матери, чтобы устроиться на свое коронное место на кухне прямо на подоконнике и выполнять почетную миссию первого семейного дегустатора.

Матери он сильно начал нравится, когда она заметила, что Юлик может оказывать благотворное воздействие на человеческий организм. Однажды она пришла домой очень уставшая после работы (был большой прием пациентов и еще погода в городе как перед штормом), села в кресло. От боли голова гудела и шея изнывала. Так этот тип каким-то чудом всё понял, забрался на спинку кресла и как теплый шарф обвился вокруг ее шеи. Буквально через минуту все боли и тяжести в суставах у матери прекратились, и она чуть ли не расцеловала этого зверя. Понятно, что теперь он в пределах юрисдикции нашей жилищной площади пользуется абсолютной неприкосновенностью.

Но вернемся к моей нынешней горизонтально ленной позиции. Не прошло и трех минут после первых любопытствующих, как в двери гостиной комнаты просунулась не менее любопытствующая рожица моего младшего брата:

– Жень. Жень ты спишь?

– Угу – пробурчал я в ответ.

– Можно я войду?

– Нет!

– Я уже.

– Кто бы сомневался. Вон твои агенты меня уже минут десять караулят.

Естественно я еще не успел хорошенько потянуться всем телом, как Гошка уже сидел на краю дивана и, изобразив на фотографии образа лица горделивую озабоченность задачей момента, приступил к решению собственно ему интересных вопросов.

– Жень, ты как? скромный такой, типа сопереживающий вопрос.

– Нормально. А что так тихо в квартире? Где наши?

– На базар поехали – покупки делать всякие, мясо там, зелень, фрукты всякие. Сегодня у нас гости будут, мама сказала ужин для тебя

– Какой еще ужин…? А почему для меня?

– Не знаю. Мама сказала, чтобы все было супер. Гости придут.

– Этого еще не хватало. Подвинься, дай – ка я встану. Придумают тоже…

– Жень, а Жень, а ты мне подаришь свою военную куртку?

– Какую это?

– Вон ту с нашивками и значками, на стуле.

– Нет, Георгий Борисович это особая куртка. Нашего студенческого строительного отряда. Личная вещь – понимаешь. А нашивки и значки это за отлично выполненную работу.

– А поносить? Прикинь, как будет классно, когда я выйду во двор…

– Поносить могу дать. Но только в квартире.

– Ну, Жень…, что тебе жалко?

– Не нуди. Про тебя тоже не забыл.

– А что ты мне привёз?

– Как ты просил… Солдатскую флягу для воды с чехлом и мой личный котелок с ложкой.

– Ух, ты! Покажи.

– И еще – что мама просила для тебя: набор красок для рисования.

Этот мелкий деятель вряд ли бы успокоился, если бы я в тот же час не достал из сумки ему подарки. Кстати, насчет первого и второго у него не было никаких стеснений, как и у сопровождающих лиц. Они уже торжествующе изучали со всех сторон приобретенную собственность, а что касательно красиво упакованного и сверкающего набора красок, то могу твердо заверить, что этот предмет у них особого интереса не вызвал.

Это мама-сан как-то посетила замечательная идея, подвинуть младшего сыночка поближе к искусству. Со старшим – ей как-то не удалось, время моего воспитания слишком быстро у них с отцом пролетело, и теперь она решила всю родительскую заботу по части эстетического воспитания, или воспитания чувства прекрасного обратить на младшего отпрыска. Благое, кстати намерение: у Гошки, говорят, неплохо получается его «малевания». Но если честно признаться – без особого творческого энтузиазма или вдохновения с его стороны. Терпит малый – куда деваться, потому как если мама-сан сказала:

– Так надо!

Значит тут без вариантов. Гошка это уже хорошо понимает.

– А что нового у нас во дворе, что слышно? – спросил я снова брата

– Ничего. Все нормально. Все по старому. Тимурика только родители в деревню отправили.

Тимурик это его друг и одноклассник, который живет с родителями под нами, на втором этаже.

– Это хорошо. Это очень даже правильно – заметил я, попутно залезая в свою любимую домашнюю «спортивку» и более раскрыв балконную дверь. Тебе бы тоже не мешало на пару недель в деревне проветриться.

– Зачем это? Я не хочу. Я не поеду

– Мало ли?! Хочу, не хочу. И что, больше ничего такого не случилось во дворе?

– Неа, все на месте. Никто никуда… А, еще это…, дядя Лёша. Наш милиционер, участковый. Его больше нет.

– Как это нет? Не понял: что значит нет?!

– Он больше не наш участковый. Папа сказал, что его повысили куда-то, наверх, начальником. В управление какое-то, самое главное…

– Интересно. Нечего себе! Очень даже интересно – подумал я вслух.

Неожиданное известие, почти проблема! И кстати, из серьезных. Дядя Лёша, точнее Алексей Петрович был уважаемым человеком в нашем дворе; серьезный товарищ и много чего полезного сделал для его обитателей. Возможно, признаюсь, и на выбор моей будущей профессии юриста он оказал не малое влияние. Знающий он вообще-то человек был во многих делах по жизни, и понятно, что в большом авторитете в наших краях. Без него в нашем дворе многие порядки могут измениться и не в лучшую сторону; так сказать, нарушится разумный ход вещей и течения законов правильной жизни — как он сам мне не раз говорил.

Ладно, пора приводить себя в порядок и обозначиться на милом моему сердцу пространстве юношеских привязанностей. Но разве этот мелкий хитрован, который сейчас изучает доставшийся ему раритет, позволит мне закрыть за собой дверь в ванную комнату, чтоб упустить возможность и не поклянчить у меня еще что-то при случившемся удачном расположений звезд:

– Жень, а ты мне не дашь три рубля?

– Чего?

– Три рубля, Жень. Понимаешь, мне очень надо

– Больше ничего тебе не надо: а деньги в копилке ты уже потратил?

– Нет, это на новый велик. Это потом. А сейчас мне очень надо.

– Зачем?

– Ну, очень надо, Жень.

– Зачем, говорю?

– Ты ни кому не скажешь (заговорщицки посмотрев на меня)?

– Попробую.

– Честное слово!

– Сказал же нет.

– Дину я хочу пригласить в «Лакомку».

– А, вот оно как!

Нормальный ход! Ну как вам это нравится, а?! Вот тип! От горшка всего три сантиметра, а уже и подружку себе завел, и на свидание к ней ходит, и в кафе – мороженое ее водит. И понятно, что опять за мой счет.