В оформлении обложки использована иллюстрация автора Stefan Keller с сайта https://pixabay.com/ по лицензии CC0.

Автор иллюстраций к рассказам: Мария Галущак.

ПРЕДИСЛОВИЕ или ТА ЧАСТЬ КНИГИ, КОТОРУЮ НИКТО НЕ ЧИТАЕТ

Ну а что, разве нет? Лично я эту часть обычно пролистывал. По крайней мере, в детстве. Что в ней может быть интересного? В лучшем случае – какая-нибудь занимательная история из жизни автора, подвигнувшая его написать сей опус. В худшем – мудрёный многостраничный комментарий с пояснениями того и сего от критика/переводчика/редактора/внучатого племянника подруги троюродной сестры автора (нужное подчеркнуть), почему-то решивших, что ты, дорогой читатель, в этих пояснениях обязательно нуждаешься.

И всё-таки иногда без этой части не обойтись. Особенно когда работаешь с таким непростым материалом, как коллективная повесть – а я настаиваю, чтобы «Дорога для двоих» воспринималась именно так.

Безусловно, каждый рассказ «Дороги…» можно рассматривать и в отрыве от остальных, как самоценное произведение: сюжетно они никак друг с другом не связаны. Ты запросто можешь начать читать, скажем, с третьего рассказа, полностью проигнорировав первые два; никаких трудностей в понимании происходящего это у тебя не вызовет.

И всё же помни, что перед тобой не просто сборник разрозненных историй. Это полотно, скроенное девятью авторами из разных героев, времён и мест, которые, тем не менее, неразрывно связаны друг с другом не всегда уловимыми на первый взгляд мелочами. Это мозаика из девяти осколков: каждый рассказывает свою, отдельную историю, но все вместе они – ещё одна, большая история.

История двух душ, скользящих рука об руку сквозь время и пространство.

ИТАК, С ЧЕГО ЖЕ НАЧАЛАСЬ «ДОРОГА ДЛЯ ДВОИХ»?

Идея проекта впервые проклюнулась в теперь уже далёком 2015 году, во время очередного заседания астанинского литературного клуба «Пегас». На тот момент всё выглядело простенько и невинно: поэты (каковых в «Пегасе» большинство) изъявили желание попробовать свои силы в прозе, накропав по небольшому рассказику. Было только одно обязательное для всех условие. Каждый из авторов должен был включить в свой рассказ чисто символический общий элемент – запах жжёного сахара. Так сказать, для единообразия. Почему-то тогда это нам показалось забавным.

Ну, а дальше завертелось.

Первый этап работы был самым бурным. Собрания, дискуссии, мозговые штурмы проводились едва ли не каждую неделю. Новые идеи принимались и отбрасывались. Авторы приходили и отсеивались под гнётом мук творчества, идейных противоречий и банальной лени, пока не выкристаллизовался окончательный состав – тот, который ты, собственно, можешь увидеть, заглянув в содержание книги.

Совместное авторство – это, конечно, отдельный разговор. Подчас и двоим соавторам бывает тесновато в рамках общего творения, а уж если таких соавторов девятеро, тут остаётся только идти ва-банк: либо всё, либо ничего. И мы пошли.

Не скажу, что всё было гладко. Были и задоринки, и сучки, однако надо отдать должное терпению и энтузиазму ребят: каждый из них был открыт для сотрудничества и готов идти на уступки. Без этого проект накрылся бы медным тазом ещё в зародыше.

Ещё одной важной вехой в истории «Дороги…» стало появление в ней маленького чуда по имени Мария Галущак – молодой, но очень талантливой художницы родом из Алматы. Маша самоотверженно вызвалась проиллюстрировать наши рассказы и, невзирая на критическую нехватку времени, с блеском довела дело до конца. Проникнувшись каждой историей, она сумела создать серию невероятных по своей глубине и красоте иллюстраций, которые привнесли в наш проект новые, дополнительные смыслы и метафоры и ещё ярче подчеркнули его самобытность. Вне всякого сомнения, без её вклада эта книга многое потеряла бы.

Что касается самих рассказов, на их написание и полировку ушёл почти год. Ещё год заняло прописывание интерлюдий, призванных стать той связующей нитью, на которую мы планировали нанизать все работы – как бусины на ожерелье. Что тут скажешь: мы никуда не торопились и дедлайнов себе не ставили. Предпочли работать медленно, но верно.

Внезапно на каком-то этапе мы ощутили, что наши рассказы будто бы взаимодействуют друг с другом. Они общались, словно живые существа, проникали друг в друга, срастались тонкой сетью внутренних отсылок и всевозможных «пасхалок» – как явных, так и скрытых. Это было похоже на игру в «Снежный ком»: кто-то из авторов вводил новый элемент, а все остальные подхватывали его, добавляли к нему что-то от себя и пускали дальше. На наших собственных глазах проект обретал форму, объём и трансформировался в нечто гораздо большее, чем просто сборник прозы от поэтов.

Что именно из всего этого вышло в конечном итоге – судить, конечно, уже тебе, мой друг. Мы же, как авторы, можем дать тебе только один напутственный совет: отправляясь в путешествие по «Дороге для двоих», попробуй также смотреть на неё, как на своеобразную игру. Ищи в ней тайные связи и подсказки. Позволь ей говорить с тобой.

Ведь кто такие эти таинственные «двое» из названия, если не ты и та история, что вот-вот откроется перед тобой?..

Борис Ипатов,

Астана, Казахстан,

18 октября 2017 г.

Пролог: ПАЛОМНИКИ (автор – Борис Ипатов)

То, что гусеница называет Концом Света, Учитель называет бабочкой.

«Иллюзии», Ричард Дэвис Бах

Индра так и не смогла привыкнуть к ощущениям, сопровождавшим Прыжок. Даже после стольких лет странствий в этих чувствах неизменно находилось что-то новое – нюансы, соцветия, грани, полутона, дотоле неизведанные, незамеченные, нераскрытые. Возможно, причина – в том, что ей ещё ни разу не доводилось дважды совершать его с одними и теми же Плясунами. Или двух одинаковых Прыжков не может быть в принципе?

…Синеватые стволы уходили ввысь, сливаясь над головою в сплошной свод, теряясь во мраке. Отовсюду доносились еле слышные шуршание и шелест местных обитателей. Невидимая луна цедила меж деревьев свои лимонные лучи. Чуткий олень прислушался к возне за кустами и тут же канул в лес…

Ровный, поставленный голос продолжает начитывать текст в наушниках-«ракушках» – будто бы нарочито безмятежно, самим своим звучанием входя в диссонанс с тем, что творится сейчас вокруг.

…Андре бежал – хотя нет, правильнее будет сказать – прорывался через чащу. Обильная листва хлестала его по щекам, ветви свивались на шее и на груди, низкие стебли охватывали колени, словно намеренно чиня ему препятствия. Рубашка Андре липла ко взмокшей спине, желудок пел серенады от голода, а два тяжёлых саквояжа оттягивали правую руку. Фонарь в левой давно уже погас. Путник тяжело дышал.

И тем не менее, он не мог позволить себе остановиться ни на секунду. Он не видел своих преследователей, зато слышал их более чем отчётливо: они перекликались в ночи гулким, хриплым лаем, подвывая от азарта…

Люди напряжены и сосредоточены. Мышцы дрожат, наполняя воздух звоном. Все взоры прикованы к нише в полу, до краёв наполненной маслом, и к двум телам в ней – нагим, лоснящимся, скользящим и порой переплетающимся в столь замысловатые фигуры, что Индра уже не может с уверенностью определить, где заканчивается одно из них и начинается другое.

Движения Плясунов плавны, неторопливы и отточены многократным повторением, но отнюдь не наиграны, не замылены. Кожа трётся о кожу. Плоть проникает в плоть. Простое проявление любви, размыкающее пространство и время.

Люди смотрят неотрывно, возбуждённо, и всё же никто не пытается трогать себя даже украдкой. В этом причудливом акте вуайеризма нет ни капли похоти – одно лишь безграничное благоговение.

…начали покидать его. И вот, в тот самый миг, когда он почти готов был сдаться на растерзание незримым когтям и клыкам, он увидел то, что меньше всего ожидал здесь увидеть. В просвете между деревьями, прямо перед ним мелькнуло сиреневое платьице, и раздался смех – тонкий, переливчатый, похожий на звон бубенцов…

Плясуны постепенно начинают замедлять свой танец, подводя это завораживающее действо к своему завершению. В воздухе над ними вдруг проявляется странное оптическое явление: что-то преломляет свет, и он начинает струиться по неспешно сжимающейся двойной дуге, точно обтекая некую преграду, очерчивая её огненным контуром, больше всего напоминающим крылья гигантского мотылька. Это сворачивается Поле Искажения, запоздало понимает Индра. «Крылья» всё уменьшаются, тают – до тех пор, пока не исчезают совсем.

Остаются только двое в масляной ванне. Мужчина и женщина. Разбитые и продрогшие. Прыжок отнял у них практически все силы. Того, что осталось, им едва хватает, чтобы самостоятельно подняться на ноги. На их трепещущие плечи тут же накидывают хламиды и спешно уводят вглубь корабля.

Одновременно с этим купол залы становится прозрачным. Публика разражается многоголосым восторженным вздохом.

Земля!

Она нависает над их головами величественным сияющим монументом – памятником самой себе.

В ней мало осталось от того, какой Индра её помнила. Теперь это грандиозное полотно, щедро расписанное всеми возможными оттенками синего и белого, с редкими вкраплениями бурого, серого и чёрного, кажется совершенно остывшим и безжизненным. С севера шапка ледников подступает почти к самому экватору. Поразительно, как там кто-то ещё может жить.

…На мгновение Андре застыл, как вкопанный, позабыв обо всём – даже о том, что на него идёт охота: так велико было его удивление. Но смех зазвенел с новой силой, совсем рядом, и Андре внезапно понял, что его зовут. «Следуй за мной! – говорил смех. – Доверься мне! Я выведу тебя отсюда». И Андре доверился.

Тотчас же у него точно открылось второе дыхание. Лихо перемахивая через прожорливые пасти буераков и змеистые щупальца корней, уворачиваясь от тянущихся к нему многопалых сучьев, он полетел на этот чудный серебристый звук – его последний маяк во мгле кромешной безнадёги…

Со всей грацией, на какую только способна неуклюжая, тысячетонная консервная банка, «Вильварин» совершает пируэт в невесомости, готовясь к стыковке. С этого ракурса через купол виден крохотный бесформенный комочек, от которого к поверхности планеты тянется едва приметная нить – точь-в-точь высосанная пауком муха, болтающаяся на паутинке. Впрочем, Индре прекрасно известно, что в космосе все пропорции обманчивы: на деле «муха» – это колоссальнейшая конструкция, простирающаяся на многие сотни километров и без труда способная вместить в себе дюжины кораблей подобных «Вильварину».