Цитаты из книги «Счастливая Россия»

Моя «рубашка» – Россия, и моему телу она безусловно ближе чужих рубашек, даже если они шелковые или батистовые. Россия – мой родной дом, и уже поэтому для меня он лучше и важнее всех прочих. Россия – экстраполяция меня на окружающий мир. Это я, повторенный сто восемьдесят миллионов раз. И да – заявляю со всей ясностью: я хочу, чтобы Россия стала самой главной, самой уважаемой, самой завидной страной на свете. Я хочу, чтобы окружающий мир был похож на меня и на мою страну, чтобы я всюду чувствовал себя как дома, чтобы все нероссияне мечтали стать россиянами.

то есть всемирной, от океана до океана) империи, которая управляется единой волей, гармонична, справедлива и безопасна для жителей. Великому завоевателю приписывают емкое и красочное описание такого рода идиллии: прекрасная дева сможет пройти от одного края державы до другого с золотым блюдом в руках, не лишившись ни чести, ни блюда.

Россия: Зинаиду Серебрякову, Наталью Гончарову, Марианну Веревкину.

Василия Кандинского и Марка Шагала, огромен интерес к нашим Филонову и Лентулову,

Мне кажется, любовь – этап развития человеческой личности, – ответил Максим Львович. – Я имею в виду развитие не физиологическое – пубертат, половой инстинкт и всё такое, а духовно-интеллектуальное. Ты нуждаешься в любви, когда ты еще в себе не разобрался и ищешь ответы. Внутри их не находишь, потому что пока не умеешь это делать, и тогда начинаешь искать их вовне, в другом человеке.

взгляда, а с первой фразы. Со второй фразы понравилась. С третьей очень понравилась. С четвертой Карл влюбился. И с тех пор любил все сильнее.

приправлял важные тезисы аккуратно рассчитанными дозами юмора – пожилые люди смешливы и лучше воспринимают аргументацию, если она подается не единым массивом, а

сервильность пастыря перед кесарем привела к кризису веры и в самой России

В общем, как ни горько это признавать, но получается, что лучшие и благороднейшие умы русского девятнадцатого века – от Радищева до графа Толстого – бескорыстно и самоотверженно готовили ту кровавую Смуту, которая развернулась на наших с вами глазах и переросла в новую Опричнину. Борьба за права и свободы привела к еще худшему бесправию и еще худшей несвободе.

Во времена, когда споры между нациями решаются силой оружия, «ордынская» держава почти всегда оказывается сильнее государств, устроенных более мягким образом. Если у России и случались военные поражения, то вследствие технического отставания – ахиллесовой пяты всякого несвободного государства.