подчинять национальным. – Курано-сенсей был советником еще у Тадаки Первого? Сколько же ему сейчас лет?– Точно не знаю, но очень много. Мне кажется, он был всегда, – благоговейно ответил Сандаймэ.В общем, разжег любопытство. Маса уже не жалел, что его везут на очередные смотрины.Расположенная не так уж далеко от шумного центра Сибуя была совсем другим миром. Здесь жили богатые люди, ценившие свежий воздух и тишину. Виллы, особняки, тенистые деревья. Отшельника, поселившегося в этом неаскетичном элизиуме, вряд ли можно назвать святым, размышлял Маса, поглядывая вокруг. Впрочем, какой святости можно ожидать от бывшего якудзы, а ныне закулисного политического кукловода? Именно так следовало перевести на нормальный язык разглагольствования оябуна о человеке, координирующем связи между чиновниками, политиками, денежными воротилами и организованной преступностью.Ворота, перед которыми остановился «кадиллак», были мало похожи на преддверие смиренного скита. Крепкие, окованные железом, они замыкали высокую глухую стену. Открылись сами собой, бесшумно, но внутрь машина не поехала.– Сенсей не любит запах бензина и звук мотора. Дальше мы пойдем пешком, – объяснил Сандаймэ.В сопровождении безмолвного бритоголового привратника в черном кимоно (то ли монаха, то ли телохранителя) они долго шли по выложенной камнями извилистой тропе через бамбуковую рощу, потом мимо чудесного тихого пруда, потом через сад разноцветных мхов, потом по белой песчаной аллее. В тенистой прохладе чирикали птички, над цветами порхали бабочки. Настоящий японский шик именно таков: не мраморные дворцы с оранжереями, а якобы природная естественность, на поддержание которой тратятся огромные средства. Чем обширней территория, тем выше статус. Если судить по расстоянию, отделявшему виллу от ворот, статус Курано-сенсея был выше неба. И то, что сам дом выглядел очень невзрачно – скромная белостенная постройка, обрамленная традиционной открытой верандой, – только усиливало эффект изысканной роскоши[141].В передней посетителей встретили еще двое крепких гологоловых послушников-прислужников. Поклонились, но на приветствие не ответили.– Они все глухонемые. Знаете поговорку «Даже у стен есть уши»? Так вот, в доме сенсея ушей нет, – прошептал Сандаймэ, хотя зачем шептать, если охранники глухие, было непонятно. Должно быть, из почтения к торжественной тишине, царившей в доме.Ступая по пружинистым татами, Маса с любопытством озирался. Любопытное было местечко. На первый взгляд всё очень простое, даже скудное. Но присмотришься – голые стены из драгоценного дерева, скромному бонсаю в неказистой кадке самое меньшее триста лет, да и кадка, кажется, особенная, со старинными полустертыми письменами на глиняном боку. Еще из примечательного: нигде ни одного предмета, по которому можно было бы понять, что на дворе двадцатый век. Вместо электричества масляные светильники, под потолком