эспланаде вдоль бассейна, Фандорин вскоре заметил на игорной площадке (ну разумеется, где ж еще?) синий жандармский мундир. Даже два.
Около стола, на зеленом сукне которого россыпью лежали купюры и золотые монеты, стояли два штаб-офицера. Высокий, сухопарый что-то громогласно говорил, толстый бритоголовый кивал. Остальные игроки сидели, отложив карты, и тоже слушали – с самым почтительным видом.
Эраст Петрович подошел ближе.
– …Я распорядился объявить месячник борьбы с лихоимством, – важно говорил полковник, суровое лицо которого было изборождено шрамами. – Подписал приказ, согласно