а затем деловито перекатил ногами труп Пыжова к кромке набережной, перевалил через бордюр и спихнул в воду. Один глухой всплеск – и осталась от неправедного губернского секретаря только темная лужица на каменной плите. – Упокой, Господи, душу раба твоего не-знаю-как-звали, – благочестиво молвил Зуров.