расскажу пред очами Господа моего о том годе, когда мне исполнилось двадцать девять лет.
В Карфаген приехал некий манихейский епископ по имени Фавст. Это была страшная сеть дьявольская (1 Тим. 3, 7), и многие запутывались в ней, прельщенные его сладкоречием, которое и я хвалил. Различая, однако, между ним и истинной сутью вещей, познать которую так жадно стремился, я вглядывался не в словесный сосуд, а в то, какое знание предлагает мне отведать из него этот, столь известный у них, Фавст. Молва уже заранее сообщала мне, что он весьма осведомлен о всех высоких учениях и особенно сведущ в свободных науках. Так как я прочел много философских книг и хорошо помнил их содержание, то я и стал сравнивать некоторые их положения с бесконечными манихейскими баснями, мне казались более вероятными слова тех, у кого хватило разумения исследовать временный мир, хотя не обрели они Господа его (ср. Прем. 13, 9). Ибо высок Ты, Господи, и смиренного видишь и гордого узнаешь издали (Пс. 137, 6)