И вот, проходя по какой-то из медиоланских улиц, я заметил нищего, он, видимо, уже подвыпил и весело шутил. Я вздохнул и заговорил с друзьями, окружавшими меня, о том, как мы страдаем от собственного безумия, уязвляемые желаниями, волоча за собой ношу собственного несчастья и при этом еще его увеличивая, ценой всех своих мучительных усилий, вроде моих тогдашних, хотим мы достичь только одного – спокойного счастья. Этот нищий опередил нас, мы, может быть, никогда до нашей цели и не дойдем. Он получил за несколько выклянченных монет то, к чему я добирался таким мучительным, кривым, извилистым путем – счастье преходящего благополучия. У него, правда, не было настоящей радости, но та, которую я искал на путях своего тщеславия, была много лживее. И он, несомненно, веселился, а я был в тоске; он был спокоен, а меня била тревога. Если бы кто-нибудь стал у меня допытываться, что я предпочитаю: ликовать или бояться, я ответил бы: ликовать.