Bertrice Small

Philippa

© Bertrice Small, 2004

© Перевод. Т. А. Перцева, 2018

© Издание на русском языке AST Publishers, 2019

* * *

Возлюбленному мужу Джорджу от обожаемой жены.

Вечности совсем недостаточно…

Пролог

Весна 1519 года

– Я не могу жениться на тебе, – без обиняков объявил Джайлз Фицхью Филиппе Мередит, чей прелестный ротик в изумлении раскрылся при столь неожиданном откровении.

Стоял май, и двор перебрался в Гринвич. Деревья зеленели свежей листвой, а в воздухе стоял пьянящий аромат ранних цветов. За садами королевского дворца под ярким солнцем величаво, словно колеблемая легким ветерком шелковая лента, медленно тянулась Темза, неся свои воды к морю. Самое подходящее место для романтических свиданий. Не для бесповоротного разрыва.

В первое мгновение Филиппе показалось, что сердце остановилось. Перестало биться. Но нет. Она еще жива.

Девушка сжала губы и попыталась осознать только что услышанное. Виски пронзила пульсирующая боль.

– Ты влюбился в другую? – едва выговорила она наконец.

– Нет, – коротко ответил он.

– В таком случае почему?! – вскричала она. – Наши семьи всегда хотели, чтобы мы поженились, а мне уже пятнадцать. Я готова к замужеству.

– Но официальной помолвки не было, – спокойно напомнил он. – Так захотела твоя матушка, дорогая.

В свои девятнадцать Джайлз был высоким и широкоплечим. Как и старший брат, он унаследовал рыжеватые волосы отца и мягкие голубые глаза матери.

– Зато все знают, что в один прекрасный день мы поженимся, – упрямо настаивала Филиппа, не в силах поверить, что Джайлз способен на такое бессердечие. – Но если это не другая женщина, тогда в чем же причина разлуки? – резко спросила она. Ей следовало бы рассердиться на него. О да! Очень рассердиться!

– Господь, – благочестиво ответил он, крестясь.

– Что?!

Она, должно быть, не расслышала. И теперь была окончательно сбита с толку. И это говорит тот Джайлз Фицхью, который в бытность королевским пажом всячески старался увильнуть от утренней мессы?! Мало того, неизменно избегал наказания, изобретая самые немыслимые причины своего отсутствия.

– Ты, конечно, шутишь! – громко рассмеялась она.

Но Джайлз покачал головой.

– Я хочу принять постриг, Филиппа, – продолжал он. – Собираюсь стать священником. Я учился в Риме с Реджиналдом Поулом, кузеном короля. Поверь, уезжая туда, я ни о чем таком и не думал. Все случилось неожиданно. Другого объяснения я предложить не могу. Это то, что мне необходимо, дорогая. Именно этого я хочу. Куда сильнее, чем жениться и обзавестись семьей.

– И давно ты так решил? – настаивала Филиппа, до сих пор не веря собственным ушам. Вздор! Абсурд! Джайлз? Ее Джайлз – священник? Нет!

– Я отправился учиться в Европу, Филиппа. Сначала в Париж, потом в Рим. Собирался познать тайны литературы и истории, посещать лекции, пить, драться и волочиться за девушками, как любой молодой человек моего возраста. В Париже все так и было.

Он ухмыльнулся, снова разбив ее сердце напоминанием о прежнем Джайлзе, в которого она влюбилась много лет назад.

– Но потом я очутился в Риме. И в этом древнем городе со мной что-то произошло.

Он умоляюще заглянул в ее зеленовато-карие глаза, словно не находя слов.

– И что же там случилось? – осторожно осведомилась она. – Расскажи подробнее, что там стряслось.

– Все началось с самого города, – медленно выговорил он. – Такой старый, что каждый камень в нем свят. И самый воздух наполнен звуками священных гимнов. Проникнут золотистым светом и благоговением. Рим так прекрасен, что щемит сердце. Не знаю, каким образом, но я вдруг понял, что родился, чтобы остаться там. Служить Господу каждой частицей своего существа. Поэтому я забросил все легкомысленные забавы и сосредоточился на миссии, к которой Он призвал меня. Воистину Господь выбирает тех, кого хочет видеть слугами своими, дорогая. Я вернулся домой только ради того, чтобы сказать тебе это и получить благословение родителей. Поверь, они удивились не меньше, чем ты, но поняли и приняли мое решение. Мало того, счастливы моей преданностью святой матери-церкви.

– А вот я не понимаю и не принимаю! – взорвалась наконец Филиппа. – Ты предпочтешь целибат? Утомительное и однообразное служение в жалкой церкви или пыльных архивах женитьбе на мне?! Наследнице с собственными землями?! Ты второй сын, Джайлз! Союз между нами выгоден нашим семьям! Ты бы получил Фрайарсгейт, а я поднялась на следующую ступеньку в придворных кругах. Я любила тебя с десяти лет! И теперь ты утверждаешь, что я тебе не нужна?!

Слеза скатилась по щеке.

– Это не совсем так, Филиппа. Ты была очаровательным ребенком и выросла настоящей красавицей. Но я не люблю тебя так, как подобает мужу, а Бога люблю больше, – с жестокой откровенностью ответил он. – Мы встречались недолго и всего лишь однажды, когда ты впервые приехала ко двору. Потом ты вернулась в свой Фрайарсгейт, а когда снова прибыла в столицу, чтобы служить королеве, я уже уехал за границу. Ты любишь не меня, а скорее созданную тобой же мечту, и я уверен, что рано или поздно забудешь меня и справишься с горем. – Теперь его голос звучал чуть мягче.

– Я буду любить тебя до самой смерти, – поклялась Филиппа. – Невозможно поверить, что ты ко мне равнодушен! Что выберешь унылую, тоскливую жизнь, вместо того чтобы жениться, иметь детей и собственные земли! Такого быть не может!

– Филиппа, мне не нужны твои земли. Для меня это место слишком холодно и неприветливо. Прежде чем приехать ко двору, я рос на юге, в приграничных землях, и вряд ли смог бы выжить в вашем суровом климате, так далеко от родных и друзей. Север отнюдь не славится своим гостеприимством, дорогая.

– Но не будет ли тебе одиноко в Риме? – возразила она. – Это куда дальше от твоего родного дома, чем Камбрия. И ты больше никогда не увидишь свою семью, если только не приедешь в Англию.

Она рассерженно смахнула слезы с хорошенького личика.

Но Джайлз невозмутимо улыбнулся:

– По возвращении в Рим я приму духовный сан. Мне уже обещан пост в Ватикане на службе у самого папы. Похоже, у меня обнаружили скромный талант к финансовой деятельности, который может пригодиться церкви. – Он взял ее руку и, поцеловав, добавил: – Неужели ты не пожелаешь мне счастья, Филиппа?

Голубые глаза спокойно смотрели на нее. И в них не светилось никакого чувства, кроме разве жалости к ней.

Филиппа вырвала руку, размахнулась и отвесила ему звонкую пощечину.

– Нет, Джайлз, я не пожелаю тебе счастья. Ты разбил мою жизнь. Ненавижу тебя! И никогда не прощу тебе предательства и унижения!

– Филиппа, пожалуйста, умоляю, постарайся понять, – пробормотал он, потирая щеку там, где ее ладонь оставила красный отпечаток на гладкой загорелой коже.

– Нет! Это ты попытайся осознать, что сотворил! Я приехала ко двору служить королеве в ожидании того, что когда-нибудь мы поженимся, несмотря на отсутствие формальной помолвки. И вдруг узнаю, что свадьбы не будет. Как ты мог поступить так со мной? В пятнадцать девушка должна выйти замуж, чтобы не остаться старой девой! Но на какую партию я могу рассчитывать теперь, отвергнутая человеком, который предпочел Бога жене из плоти и крови? Я стану посмешищем всего двора! Мишенью грубых шуток, ехидных намеков и насмешек шутов, до тех пор пока не появится очередной предмет скандала, а одному Господу известно, когда это случится. Поговори ты со мной несколько дней назад, и я получила бы титул апрельского дурака! Говоришь, что постиг свое призвание, как только приехал в Рим? Почему же сразу не написал отцу, или если не тотчас же, то хотя бы год назад? В этом случае моя мать сочла бы себя вправе искать для меня другого жениха! Или ты понятия не имеешь, сколько времени требуется, чтобы заключить достойный союз между такими семьями, как наши, тем более что обе недостаточно знатны? Ты был невероятно эгоистичен, принимая такое решение! Нет, этого я никогда не пойму, и не жди от меня добрых пожеланий. Я не святая, Джайлз Фицхью, хотя ты, очевидно, стремишься к святости.

Джайлз гордо выпрямился.

– Очень жаль, что ты не можешь порадоваться за меня, – сухо заметил он. – Тем не менее я готов простить тебе ребяческие обиды. Обещаю всегда вспоминать о тебе с любовью и молиться за твое счастье.

– Иди к черту! – разъяренно выпалила Филиппа, снова замахнувшись. Сильный толчок послал Джайлза прямо в клумбу благоухающих дамасских роз. Пока он барахтался в колючих стеблях, пытаясь выбраться и тихо ругаясь себе под нос, девушка круто развернулась и с высоко поднятой головой устремилась к Гринвичскому дворцу. Слезы снова хлынули у нее из глаз, но он уже не стал их свидетелем.

Джайлз тем временем почти выполз на дорожку, потирая исцарапанные в кровь руки. Кто бы подумал, что у малышки столь мерзкий нрав? Нет, Господь уж точно спас его от такой фурии! Ну что же, худшее позади. Теперь нужно поскорее вернуться в Рим. Несмотря на ее непристойное и не подобающее даме поведение, он будет молиться за эту дурочку. Если уж Господь возымел планы на него, Джайлза Фицхью, то наверняка уготовил что-то и для Филиппы Мередит.

Глава 1

– Почему ты не сказала мне? – набросилась Филиппа на Сесилию Фицхью. – В жизни еще не была так зла и несчастна! Мы лучшие подруги, Сесилия. Как ты могла скрыть это от меня? Не думаю, что когда-нибудь смогу тебя простить.

Серо-голубые глаза Сесилии наполнились слезами.

– Я не знала, – жалобно всхлипнула она. – Для меня это было таким же сюрпризом, как и для тебя! Мне сказали о решении брата только сегодня днем, после твоего разговора с Джайлзом. Отец признался, что от меня все скрывали, понимая, что я обязательно расскажу тебе, а этого делать не следовало. Только Джайлз был вправе сообщить такое известие. Но мой брат… Как он мог?! Мы должны были стать сестрами, а теперь ты выйдешь за другого!

– За кого? – шмыгнула носом Филиппа. – Я не знатна, и, хотя считаюсь богатой наследницей, мое имение на севере. Из-за себялюбия Джайлза, возможно, я останусь старой девой. Вспомни, сколько лет родители искали тебе подходящего жениха! И скоро ты пойдешь к алтарю, а я так и увяну в безвестности!

Она трагически вздохнула.

– Если твой брат решил посвятить жизнь Богу, может, это знак, что я должна последовать его примеру? Мой двоюродный дед Ричард Болтон – настоятель монастыря Святого Катберта, недалеко от Карлайла. Он наверняка знает, в какое аббатство я могу удалиться.

– Ты? Монахиня? – расхохоталась Сесилия. – О нет, дражайшая Филиппа, только не ты! Для монахини ты питаешь слишком большую любовь ко всему мирскому! Учти, придется отказаться от всех своих пристрастий: красивых платьев, драгоценностей и вкусной еды. Ты примешь обет монашеского послушания. Бедность, целомудрие и покорность – вот основные правила жизни в любом монастыре. Ты просто не сможешь быть бедной, податливой и сговорчивой, Филиппа, – объявила Сесилия, весело блестя глазами.

– Еще как смогу, – настаивала Филиппа. – Моя двоюродная бабка Джулия – монахиня, как и сестры отца.

Сесилия от души рассмеялась.

– И что прикажешь делать, когда твой брат от меня отказался? – рассердилась Филиппа.

– Семья найдет тебе другого мужа, – рассудительно заметила Сесилия.

– Не нужен мне другой! – вскричала Филиппа. – Только Джайлз! Я люблю его и никогда не полюблю другого. Кроме того, кто захочет отправиться в добровольное изгнание на север, где находятся мои земли? Даже Джайлз сказал, что сама мысль о жизни во Фрайарсгейте нагоняет на него тоску. Не понимаю, почему моя мать так упорно его отстаивала? Я тоже не желаю там жить. Слишком далеко от двора!

– Ты говоришь это только потому, что обижена на брата, – заметила Сесилия и тут же постаралась сменить тему: – Кстати, мой отец написал твоей матери, сообщив о решении Джайлза. Посланец отправится на север утром. Не хочешь заодно послать матери письмо?

– Конечно, хочу! – сказала Филиппа, поднимаясь. – Сейчас попрошу у королевы разрешения уйти.

И, не оглядываясь на подругу, спокойно вышла из комнаты. В свои пятнадцать она очень напоминала мать в том же возрасте: осанкой, стройной фигуркой и рыжеватыми волосами. Только глаза изменчивого зеленовато-карего цвета были унаследованы от отца.

Девушка приблизилась к королеве и присела в почтительном реверансе, ожидая разрешения говорить.

– Что тебе, дитя мое? – с улыбкой спросила Екатерина.

– Ваше величество, несомненно, слышали о моем несчастье? – начала Филиппа.

Королева кивнула:

– Мне очень жаль, Филиппа Мередит.

Девушка прикусила губу, обнаружив, что вот-вот расплачется, но все же вынудила себя продолжать:

– Лорд Фицхью завтра утром отправляет гонца на север. Если можно, пусть посланец захватит и письмо к моей матушке. С разрешения вашего величества я удалюсь, чтобы спокойно его написать.

– Считайте, что разрешение получено, дитя мое. И передайте матушке привет от меня. Добавьте, что если понадобится помощь в поисках новой партии для вас, мы с радостью посодействуем в столь важном деле, но, насколько я помню, ваша матушка всегда предпочитала принимать решения самостоятельно, – благосклонно заметила королева.

– Спасибо, ваше величество.

Филиппа вышла из покоев королевы, поспешив в спальню фрейлин, где могла остаться наедине с мучительными мыслями. Но к сожалению, в спальне оказалась девушка, по какой-то причине невзлюбившая Филиппу. Она прихорашивалась перед зеркалом.

– О-о-о, бедняжка Филиппа, – протянула она с деланым сочувствием. – Я слышала, сын графа Ренфру бросил тебя! Какая жалость!

Филиппа зло прищурилась:

– Я не нуждаюсь в сожалениях, Миллисент Лэнгхолм! Кроме того, это тебя не касается!

– Твоей матери придется немало потрудиться, чтобы найти тебе достойного мужа, тем более что все ваши земли далеко на севере, – промурлыкала Миллисент. – Так это верно? Джайлз Фицхью собирается стать священником? В жизни бы не подумала! Должно быть, так старался избежать брака с тобой, что готов на все!

Язвительно улыбаясь, она разгладила бархатные юбки и поправила французский чепец.

У Филиппы чесались руки отделать ее хорошенько, но положение и без того было достаточно неприятным. Не хватало еще навлечь позор на семью дракой с королевской фрейлиной!

– Не сомневаюсь, что Джайлз искренне верит в свое призвание, – бросилась она на защиту бывшего жениха, хотя на самом деле мечтала только об одном: живого места не оставить на негодяе, так подло ее бросившем. Но вместо этого холодно процедила: – Поторопись, Миллисент. Королева искала тебя.

Сообразив, что вывести Филиппу из равновесия и подбить на безрассудство не удастся, Миллисент молча выбежала из комнаты. Филиппа открыла сундук, вынула шкатулку с письменными принадлежностями и уселась на постель. Закончив и запечатав письмо, она отдала его пажу и попросила отнести гонцу графа Ренфру.

Тот честно выполнил поручение, поскольку уже через несколько дней Розамунда, прочтя послание дочери, тихо вскрикнула.

– Мейбл, немедленно подай письмо лорда Фицхью! – велела она. – Быстро! Не успела я подумать, что наконец-то все улажено, как у нас снова начались трудности!

– Что случилось? – Горничная поднесла хозяйке свиток. – Что пишет граф?

– Минуту, – отмахнулась Розамунда, поднимая тонкую руку. – Ад и проклятие!

Она наскоро пробежала глазами пергамент и бросила на стол.

– Джайлз Фицхью решил принять сан священника. Помолвки не будет. Негодяй! Впрочем, я никогда его не любила.

Мейбл негодующе всплеснула руками.

– Граф извиняется, – продолжала Розамунда, – и клянется, что по-прежнему считает и будет считать Филиппу своей дочерью. Предлагает помочь найти для нее другого жениха. Я должна послать в Оттерли за Томом. Хотя он уже несколько лет как не был при дворе, все же куда мудрее меня в подобных вещах. Бедная Филиппа! Отдать сердце такому подлецу!

– Священник! – вторила Мейбл. – Такой приличный молодой человек! Какая жалость! И наша несчастная девочка! Покинута в таком возрасте! Почему же он не сказал ей раньше?

– Именно, – согласилась Розамунда и, снова взяв письмо дочери, прочла еще раз, уже спокойнее. Закончив, она отложила его и покачала головой: – Филиппа утверждает, что ей ничего не остается, кроме как стать монахиней. Просит, чтобы я поговорила с дядюшкой Ричардом – он посоветует хороший монастырь.

– Вздор и глупости! – вознегодовала Мейбл. – Девочка просто расстроена, хотя кто бы мог в подобных обстоятельствах ее винить? Однако я просто не представляю мистрис Филиппу в монашеских одеяниях, что бы там она ни писала.

Розамунда рассмеялась:

– Да и я тоже. Моя дочь слишком любит жизнь и ее радости, чтобы отказаться от них. Попроси Эдварда сегодня же послать в Оттерли за Томом. И проследи, чтобы о посланце графа позаботились как подобает.

– Можно подумать, я сама не знаю, что делать, – проворчала Мейбл, отправляясь на поиски мужа. Слава Богу, что Розамунда догадалась послать за кузеном! Том Болтон знает, как поступать в подобных случаях, в отличие от мужа Розамунды, который просто вспылит, выйдет из себя и будет рвать и метать.

Через два дня Томас Болтон, лорд Кембридж, прибыл из своего имения Оттерли.

– Что за срочность такая? – проворчал он при виде кузины. – Надеюсь, дети здоровы? И где этот сорвиголова, твой шотландский муженек?

– Логан в Клевенз-Карне. Следит, как укрепляют стены. На границе неспокойно, с того времени как королеву Маргариту изгнали из Шотландии, – пояснила Розамунда. – Дети здоровы. А вот с Филиппой беда. Мне крайне необходим твой совет. Джайлз Фицхью решил стать священником.

– Иисусе и все ангелы небесные! – взвился Том. – И теперь наша девочка осталась ни с чем! В таком возрасте и без всякого будущего! Какая подлость! Парень, конечно, должен был предупредить нас заранее. Эти церковники так неразумны! Так неосмотрительны! Единственная их забота – служение Господу. И при этом они не упускают случая стяжать все бо́льшие богатства для церкви.

– Дяде Ричарду вряд ли понравились бы твои речи, – рассмеялась Розамунда, но тут же, посерьезнев, вздохнула. – Что мне теперь делать, Том? О, понимаю, нужно срочно искать мужа для моей бедной дочери, но с чего начать? У нас в женихах был сын графа, а теперь? Сумеем ли мы найти такую же хорошую партию? И в довершение всего моя дочь угрожает уйти в монахини!

Томас Болтон хохотал так, что по лицу покатились слезы.

– Филиппа? Постриг? – едва выговорил он, смахивая со щек прозрачные капли. – Филиппа слишком любит мирскую жизнь и ее радости, чтобы позволить обидам загнать себя в монастырь. Из всех твоих дочерей, дорогая кузина, именно она была моей лучшей ученицей. Ее познания в драгоценных камнях поражают даже меня, а зимой она носит сшитые из тонкой шерсти нижние юбки на шелковой подкладке, без которой, по ее словам, шершавая ткань царапает нежную кожу. Вряд ли она потерпит грубые полотняные одеяния невест Христовых. Так что, дорогая, можешь не волноваться. Но Филиппа должна вернуться домой и переждать скандал, вызванный недостойным поведением Фицхью. Советую тебе послать письмо самой королеве и попросить отпустить Филиппу. Не сомневаюсь, что Екатерина будет достаточно великодушна, чтобы позже вновь принять ее на службу. Ну а я тем временем подумаю о подходящем женихе для нашей девочки. Она созрела для замужества, но если мы упустим время, у нее не останется шансов.

– Согласна, – кивнула Розамунда. – Разумеется, Логан, узнав обо всем, начнет предлагать сыновей всех своих знакомых.

– Ну уж нет, ни один шотландец не подойдет Филиппе! – отрезал Том Болтон, качая головой. – Слишком она увлечена жизнью при дворе короля Генриха. И к тому же больше англичанка, чем ты, кузина.

– Знаю, но помоги мне с мужем, кузен! Ты же знаешь, как бывает упрям Логан, если что-то вобьет себе в голову.

– Вся штука в том, – пояснил лорд Кембридж, – чтобы этого не допустить. Но не бойся. Я знаю, как справиться с лордом Хепберном.