Мне уже не раз приходилось видеть отца в гневе, но несколько иного рода – дома, когда я за ним подглядывал через стойки перил. Он рыскал взад-вперед по коридору под градом маминых оскорблений: эгоист, ничтожество, бездельник, тупица, черствый, бессовестный, трус! Она извлекала на свет все его прошлые ошибки и грехи, швыряла ему в лицо имена других женщин, как нецензурную брань, повторяла, что вообще никогда его не любила, что он не в состоянии выполнить и самой простой ее просьбы, что все ее друзья его презирают, даже родной сын уважать перестал.
Час-другой – и он срывался. Пробивал башмаком стенку серванта, разносил в щепки дверь нижнего этажа. Срывал со стен картины и топтал ногами. Позже, после его ухода, обломки заворачивали в газеты – собирала их мама, в отчаянии, стоя на коленях. “Дэниэл, достань, пожалуйста, пылесос. Молчи. Я все понимаю, ясно? Все понимаю”.
Дети в несчастливых браках умело обращаются с пылесосами. Мы привыкаем их доставать по вечерам и убираем то, что не склеишь. Чистый ковер – источник покоя.