Детские стишки Сесили Парсли

ДЛЯ МАЛЕНЬКОГО ПИТЕРА ИЗ НОВОЙ ЗЕЛАНДИИ

 
Сесили Парсли в хлеву обитала
И добрый эль господам подавала.
 

 
Желающих выпить было немало,
Пока Сесили Парсли не ускакала.
 

 
Гусь-гусак, дружок,
Красный сапожок.
Держишь путь, скажи, куда?
К своей даме, га-га-га!
 

 
Свинка одна на рынок ушла;
Другая свинка дома ждала;
 
 
Свинка одна приготовила мяска;
А у другой кончилась овощей связка;
 

 
А поросенок запричитал:
Где же мой дом? Я совсем заплутал!
 

 
Кошечка сидела прямо у огня,
У нее должна быть шерстка вся тепла.
Мимо проходящий маленький барбос
Сунулся к ней в гости, любопытный нос.
Здравствуйте, хозяйка, как у вас дела?
Хорошо все, милый, и тебе добра.
 

 
Три слепых мышки, мышки слепых
Бегут сломя голову, видишь ты их?
Бегут за хозяйской женою втроем,
Которая срезала хвосты им ножом.
Картину такую видал ты когда-то?
Три слепых мышки, правда, ребята!
 

 
Лай на всю округ: гав!
Чей ты пес, гроза орав?
Мастер Том хозяин мой.
Гав-гав-гав, ты здесь не стой!
 

 
Есть у нас красивый сад,
В нем трудиться каждый рад.
Мы посадим семена
И польем потом сполна.
 

 
Мы так любим свой садочек,
Знаем всякий в нем листочек,
Ни соринки лишней нет
И цветы растут как след.
 

 
Стоит высокая девица, белым платьицем гордится.
А как коса алым запылает, девица слезы проливает.
Чем дольше простоит, тем сильней растает!
 

Детские стишки Эппли-Дэппли

 
Эппли-Дэппли, хозяйственная мышка,
Идет к буфету в чьем-то домишке.
 
 
А в буфете том – ого!
Столько яств и сладкого!
Пироги, сыры, варенье.
Ох, какое загляденье!
 

 
Глазки разбегаются, но не у нашей мышки!
Любит пироги она: хвать один – и шасть в норишку!
 

 
Кто стучится в мою дверь?
Тук-тук-тук! Что там за зверь?
Хвостик ушки навострила.
«Кто же там?» – она спросила.
 

 
Выглянула – ни души.
Лишь морковка у двери.
Кто корзинку вдруг принес?
И куда потом исчез?
 

 
Что это?.. И снова звук!
Тук-тук-тук да тук-тук-тук!
Неужели черный кроль?
Покажись мне уж, изволь!
 

 
Старый дряхлый мистер Шип,
Все на пне один сидит,
Зацепиться с кем бы злючке,
Но короткие колючки.
 

 
Знаете старушку, чьим домом был башмак?
И всех ее детишек не сосчитать никак.
 

 
И раз уж помещались все они в одном таком домишке,
Скажу я вам наверняка – это были мышки!
 

 
Малый Диггори Делвет
Одевается в вельвет.
Роет землю и копает,
Холмик горкой насыпает.
 

 
Положи в горшочек
Мяско и картошку
Потом поставь в духовку
И подожди немножко!
 

 
Один любезный свин морской
Следил прилежно за собой.
Чесал волосики расческой,
Укладывал скорей в прическу.
 

 
Вязал на шейку галстук он
Голубой, как небосклон.
 

 
Ушки, глазки и усы —
Все невиданной красы!
 

Портной из Глостера

Дорогая моя Фрида,

Я знаю, что ты очень любишь сказки и вдобавок приболела, поэтому я написала эту историю специально для тебя – совершенно новенькую, никто ее еще не читал.

И что самое любопытное – я услышала эту историю в Глостершире, и вся она, от начала до конца, правдива. И про портного, и про сюртук, и про «не хватило шнурка»!

Рождество, 1901

Что ж, зеркало придется покупать

Да завести десятка два портных

У. Шекспир, «Ричард III» (пер. А. Радловой)

Во времена мечей, завитых париков и широкополых сюртуков, расшитых цветами, когда джентльмены носили кружева и шнурованные золотой нитью камзолы из шелка и тафты, в Глостере жил да был один портной.

Он с утра и до самой ночи сидел, скрестив ноги, на столе у окна своей маленькой лавки на Вестгейт-стрит.

И весь день, пока хватало света, он шил, кроил и резал атлас, помпадур и люстрин – ткани в то время назывались весьма причудливо и стоили очень дорого.

Но пусть для своих соседей портной шил из тонкого шелка, сам он – маленький старичок в очках и изношенной одежке, с исхудалым лицом и скрюченными пальцами – был очень, очень беден.

Кроил сюртуки портной так, чтобы не оставалось лишней вышитой ткани, поэтому на стол падали только самые крошечные обрезочки. «Слишком узенькие – разве что на камзолы для мышек», – говорил портной.

Однажды, перед Рождеством, когда свирепствовал мороз, портной взялся выполнять заказ самого мэра Глостера: сюртук из вишневого шелка, вышитого фиалками и розами, и камзол из кремового атласа, отороченный кисеей и зеленой синелью.

Портной все трудился и трудился – и за работой болтал с сам с собой. Он отмерял шелк, вертел его во все стороны, делал ножницами разрезы, и вскоре стол оказался весь усыпан крошечными вишневыми лоскутками.

«Совсем узенькие, ни на что не хватит. Разве что на палантины да чепчики для мышек! Для мышек!» – воскликнул Портной из Глостера.

Когда снежинки засыпали маленькие стеклышки окна и заслонили свет, портной окончил работу и оставил на столе раскроенный шелк и атлас.

Двенадцать частей для сюртука и четыре для камзола, а еще кусочки для карманов и манжет, пуговки – все чин по чину. Для подкладки сюртука наготове лежала желтая тафта, а для петелек на камзоле – вишневый шнурок. Оставалось лишь сшить поутру – всего было в достатке, все было отмерено и готово, кроме единственного мотка вишневого шелка.

В своей лавочке портной не ночевал, поэтому поздним вечером ее покинул. Он закрыл ставни, запер дверь и спрятал в карман ключ. По ночам в лавке оставались только мышки, а уж они-то сновали туда-сюда и безо всяких ключей!

Ведь между деревянными панелями всех старых домов Глостера есть крошечные мышиные лесенки, тайные лазейки и узенькие переходы, по которым мышки могут бегать, не выходя на улицы, хоть по всему городу.

Итак, портной покинул свою лавку и побрел домой сквозь снегопад. Обитал портной совсем неподалеку, на улочке Колледж-корт, рядом с Колледж-грин, в небольшом домике. Правда, портной был так беден, что снимал в нем лишь кухоньку, где одиноко жил со своим котом. Кота звали Симпкин.

Пока портной целыми днями работал, Симпкин заведовал хозяйством. Мышей он тоже любил, но совсем не так, как портной – уж кот-то не стал бы оставлять им лоскутки на камзолы!

– Мяу? – спросил он, когда портной открыл дверь. – Мяу?

Портной ответил:

– Однажды, Симпкин, мы разбогатеем, но пока я по-прежнему нищ. Возьми-ка эту монетку – наш последний четырехпенсовик – и глиняный горшочек, купи на один пенни хлеба, а другой – молока, а на третий – сосисок. И да, Симпкин, на последний пенни из четырех купи мне вишневого шелка. Только умоляю, Симпкин, не потеряй этот последний пенни, иначе я пропал, ведь у меня не хватило вишневого шнурка!

Симпкин опять сказал «Мяу!» и, взяв монетку с горшочком, скрылся в темноте.

Портной очень устал за день и, к тому же, приболел. Он опустился на стул у очага и заговорил сам с собой о том чудесном вишневом сюртуке.

– Наконец-то я заработаю… резать надо наискось… мэр Глостера женится на Рождество, по утру, вот и заказал сюртук да расшитый камзол… подкладку сделать из желтой тафты… а тафты хватает… вся ушла, даже мышкам на палантины не хватит…

Портной вздрогнул, ведь из шкафчика, что стоял у противоположной стены кухни, вдруг донесся странный шум: топ-топ-топ, скрип-скрип-скрип!

– А это что такое? – изумился Портной из Глостера, вскочив со стула.

Шкаф был уставлен глиняными горшочками и мисками, фарфоровыми тарелками с синим узором, чашками и кружками.

Портной подошел ближе и, замерев, прислушался. Вдруг из-под чайной чашки вновь донесся тот самый непонятный звук: топ-топ-топ, скрип-скрип-скрип!

– Как странно, – сказал Портной из Глостера и поднял чашку, которая стояла вверх дном.

Наружу выбежала крошечная леди-мышка! Она присела в реверансе, а потом спрыгнула со шкафа и скрылась за деревянной панелью.

Портной снова сел перед очагом и, протянув к огню замерзшие руки, забормотал:

– Камзол выкроен из персикового атласа… тамбурные швы, бутоны роз, вышитые прекрасной шелковой нитью!.. А не зря ли я доверил свой последний четырехпенсовик Симпкину?.. И двадцать одна петелька из вишневого шнурка!..

Из шкафа вновь донеслись звуки: топ-топ-топ, скрип-скрип-скрип!

– Просто невероятно! – воскликнул Портной из Глостера и поднял еще одну стоящую вверх дном чашку.

Из-под нее показался крошечный джентльмен-мышь, который тут же поклонился портному!

Шкаф вдруг наполнился звуками, их становилось все больше, и они словно перекликались друг с другом, напоминая шелест жучков-точильщиков в старой оконной раме… топ-топ-топ, скрип-скрип-скрип!

Из-под чашек, горшков и мисок все выходили и выходили новые мышки, которые тут же спрыгивали со шкафа и убегали за деревянные панели.

Портной вернулся к очагу и, сев поближе к огню, запричитал:

– Двадцать одна петелька из вишневого шелкового шнурка!.. К полудню субботы, а сегодня вечер вторника… Не зря ли я выпустил мышей, уж не Симпкин ли засадил их под чашки?.. Неважно, я все равно пропал, закончился шнурок!..

Мышки снова выглянули из-за деревянной панели и прислушались к бормотанию портного. Пошептались друг с другом о подкладке из тафты и о крошечных палантинах. И вдруг разом шмыгнули в спрятанный за панелью переход и побежали из дома в дом, попискивая на ходу. И ни одной мышки не осталось на кухне портного, когда туда вернулся Симпкин с горшочком молока!

Симпкин открыл дверь и ввалился в комнатку с сердитым «Фр-р-р-мяу!», которое издают все кошки в момент раздражения. Симпкин ненавидел снег, а тот набился ему в уши и усыпал холку. Кот опустил хлеб и сосиски на полку и принюхался.

– Симпкин, – обратился к нему портной, – а где мой шнурок?

Но кот, поставив горшочек на место, с подозрением покосился на чашки. Все, чего ему сейчас хотелось – это поужинать упитанной мышкой!

– Симпкин! – рассердился портной. – Где же мой шнурок?

Однако Симпкин спрятал мешочек в чайнике, а на портного шипел и рычал. Если бы он умел говорить, то наверняка бы спросил: «Где же моя мышь?!».

– Все, я пропал! – горестно воскликнул Портной из Глостера и поплелся в постель.

Симпкин всю ночью охотился. Рыскал по кухне, заглядывал в шкафчики и за деревянные панели, и даже в чайник, где спрятал шнурок… но так и не обнаружил ни одной мышки!

Всякий раз, как портной принимался что-то бормотать сквозь сон, Симпкин вопил «Мяу-у-ур-р-р-ш-ш!» и издавал странные противные звуки. Бывает, что кошки делают так по ночам.

А бедный портной совсем разболелся. Он метался в лихорадке и причитал во сне:

– Закончился шнурок! Не хватило шнурка!

Весь день портной провел в постели, а за ним и следующий, и еще один. А как же, спросите вы, вишневый сюртук?.. Раскроенный шелк и атлас продолжали лежать на столе в лавке портного на Вестгейт-стрит, и кто же их сошьет, если окно закрыто ставнями, а дверь заперта на замок?

Вот только все это не помеха маленьким мышкам. Ведь они бегают из одного старого дома в другой и без всяких ключей!

За окном брели сквозь снегопад те, кто собирался прикупить на рынке гуся или индейку, а потом приготовить рождественский пирог. Симпкин и бедный старый портной из Глостера могли только мечтать о рождественском ужине.