Цитаты из книг автора «Азарий Плисецкий»

Несмотря на то что к нашей маме Щедрин относился с большим уважением, любил при этом цитировать Лилю Брик, сказавшую однажды: “У Майи есть один существенный недостаток – у нее слишком много родни”.

пушкинский Пимен, скрупулезно и тщательно вел летопись семьи Плисецких – Мессерер. Сумел сохранить и систематизировать редчайшие фотографии, неопубликованные д

Поскольку Майе при ее таланте многое давалось легко, она не очень жаловала репетиции. Бесконечное повторение одних и тех же действий ей претило, а заучивание нового казалось каторжным испытанием. Именно по этой причине она не выучила ни одного иностранного языка. Предпринимала множество попыток, брала уроки, занималась, но зазубривание было выше ее сил. То же получилось с вождением автомобиля. Когда у Майи в 1956 году появилась первая “Волга”, возникло желание научиться управлять автомобилем так же, как это делала в свое время ее кумир – Лиля Брик, одна из первых женщин в СССР, севших за руль. Майя, полная решимости, взяла несколько уроков вождения, но вскоре бросила их в силу своего бешеного темперамента. Будучи натурой крайне нетерпимой, она не могла спокойно воспринимать других автомобилистов, которые ей мешали, и была готова выскочить из машины, чтобы высказать все, что о них думает. К большому счастью, Майя довольно скоро поняла, что с ее энергией, часто перехлестывающей через край, садиться за руль небезопасно, и рассталась с этой затеей.

На протяжении всей своей жизни Майя неизменно превозносила Агриппину Ваганову, с которой занималась в 1943 году. В это время Агриппина Яковлевна жила в Москве и четыре месяца вела в Большом театре класс совершенствования для солистов балета. Майя пребывала в твердой уверенности, что уроки Вагановой за столь короткий срок дали ей гораздо больше, чем годы занятий под руководством Гердт. До конца дней Майя жалела о том, что не решилась бросить столицу, когда Ваганова позвала ее в Ленинград. Я же всегда считал, что она взяла от Агриппины Яковлевны ровно столько, сколько ей было необходимо.

предусматривалась даже взлетно-посадочная полоса. Наш ИЛ-14, оснащенный не колесами, а лыжами, приземлился прямо в заснеженном поле. Когда самолет закончил скольжение, я увидел в иллюминатор, как открылась дверь черного ЗИМа, встречавшего нас, и из него вышел Вячеслав Михайлович Молотов с женой. Лепешинская спу

антихудожественно. Но она как-то умела с директором ладить. Вечно в директорском кабинете сидела. У нее был друг или поклонник, не знаю, Солодовников, который сначала был заместителем директора, а потом – директором Большого театра

– Любить ее можно. Убивать не за что

ина Черкасская. Кривые ноги и горбатый нос, похожий на клюв попугая, не позволили ей пойти дальше кордебалета. Она рассказывала, каким красавцем запомнился ей Риббентроп, которого, очевидно, приводили в Большой театр на какой-то спектакль в дни подписания Договора о ненападении между Германией и Советским Союзом. Острая на язык Майя на это саркастически замечала: “Нина, если бы Риббентроп увидел твой нос, пакт остался бы неподписанным!” Черкасская славилась тем, что у нее были запойный муж, дядя Вася Бердичевский, пришедший с войны в чине подполковника, и огромных размеров некастрированный кот Путик. Наш общий любимец со страшной силой метил углы по всей квартире и участвовал в бесконечных

Пройтись по улице в Мишиной компании было непросто: каждый второй прохожий узнавал его. Темные очки и бейсболка, в целях конспирации натянутая чуть ли не на нос, положения не спасали. На каждом шагу восторженные поклонники просили дать автограф или сделать селфи. И без того огромная популярность Миши умножилась его участием в сериале “Секс в большом городе”. Он с улыбкой рассказывал, что участвовал не только как актер, но и как… композитор. Так случилось, что в эпизоде, где его персонаж Петровский наигрывает на рояле музыкальное посвящение героине Сары Джессики Паркер, Миша исполнил мелодию собственного сочинения.

Я был дружен с фотографом Альберто Кордой, автором знаменитого снимка Че Гевары в берете. Этот портрет широко растиражирован по всему миру – на майках, плакатах, транспарантах, граффити. Говорят, даже образ Христа уступает ему по количеству копий. Интересно, что Корда сделал этот снимок совершенно случайно, в то время как объектив его камеры был нацелен на группу кубинских партизан. Автор не посчитал свой снимок ценным и за ненадобностью передал негатив итальянскому коллеге. Тот, недолго думая, выделил Че Гевару и многократно увеличил изображение. Скольких трудов стоило потом Альберто Корде добиться авторских прав на него! Зато теперь его дочь Диана, моя бывшая ученица, живет в основном на авторские с копий этого портрета, обожаемого революционерами всех мастей.