Цитаты из книги «При свете зарниц (сборник)»

В Карачурове, оказывается, всё ещё сохранились старинные обычаи. Если человек умрёт, в четырёх углах его могильной ограды ставят четыре высоких шеста со скворечнями. С весенними тёплыми ветрами из дальних стран в Карачурово прилетает невесть сколько скворцов. Они гнездятся на знакомом, обжитом, тихом кладбище и выводят птенцов. На кладбище, потонувшем в белоснежных гроздьях черёмухи и рябины, весь май немолчно звенят птичьи песни. Чем больше у тебя родни, чем светлее память о тебе в сердцах друзей, тем дольше стоят скворечни над твоей могилой. Карачуровцы приглядывают за ними, каждый год чистят их, чинят…

Могила тесная, не выскочишь, не сбежишь… А на этом вольном белом свете нет человека, который мог бы судить меня. Никто не имеет права судить… Никого не боюсь!.. И ты не имеешь права… Не смотри на меня так! Понятно?… Я сам себе судья…

Не гордись зря, перед родной землёй мы все только прах…

– А на обратный путь билет купить сумеешь? Да и в добрую ли дорогу отправляешься? – Обратный путь – знакомый путь…

Человек не может жить, не чувствуя своего превосходства над кем-то другим. В своём доме я тоже был маленьким царьком. Бывало, душа, как отравленная, в сердце злость на весь свет, но только приду домой, увижу тебя, тихую, покорную, и сразу чувствую, как отяжелевшие ноги обретают лёгкость, как распрямляется сгорбившаяся спина. Не может человек всё время жить сгорбившись, возле кого-то он должен выпрямиться во весь рост.

Ты долго сохраняла красоту, как молодой дуб сохраняет зелень, и вдруг в одночасье осыпала листву. Крепко измотала тебя жизнь! Одинокое дерево ветер треплет злее, а я не смог стать для тебя ни защитой, ни опорой…

Это только легко сказать, что прожил на земле пятьдесят восемь лет. А сколько дней из этих пятидесяти восьми лет он провёл без мысли, без чувства, без любви? Карабкался, шевелился, мучился только потому, что жизнь ещё не покинула тело. Тут не дни, а месяцы, годы!..

Не то разве мог бы человек, на деле познавший, что такое счастье, отказывать себе в нём целых тридцать лет?!

Детство… Пора призрачных обид, печалей и радости, которая запоминается навек. В зрелом возрасте, напротив, радостное улетучивается быстро, а горе, проросшее в сердце, глубоко пускает корни, цепко захлёстывает человека, словно пронырливый вьюнок, и никогда не забывается.

– У тебя две дороги: или сегодня же разведёшься со своей ободранкой, или вместе с ней выметешься из моего дома. Крут был старик, долгих речей не любил. Ответ Мирвали был того короче: – Добро!