Глава 1
Школьник

– Константин, ты где был? Так долго? Что опять произошло? – спросила Анастасия Петровна, посмотрев на худощавого голубоглазого сына.

– В книжном, потом в букинист зашел, еще в библиотеке побывал, в читальном зале, – разъяснил Константин низким, немного дрожащим голосом.

В тринадцать лет у него начал мутировать голос и только сейчас, когда ему на днях исполнилось пятнадцать дрожь в голосе начала пропадать.

– Иди есть, все давно остыло. Сколько можно греть. Кстати, как у тебя дела в школе? – Анастасия Петровна внимательно посмотрела в глаза.

– Так себе, – пожал плечами Константин.

– Так в чем же причина?

– Поспорил с учительницей истории, она мне влепила двойку, – сжал губы Константин.

– Нельзя же так! – укоризненно посмотрела Анастасия Петровна.

– Что нельзя? Иметь свое мнение? Я ей пытался привести факты, все разложил по полочкам, но она…

– Костик, сколько раз я тебе говорила. По–моему, ты слишком принципиален, иногда в жизни нужно смолчать. Где–то надо сделать вид, что соглашаешься, где–то соврать.

– Сколько можно. Я все время вынужден молчать, мама! Рассказал в классе про свое видение древней истории, так меня чуть не побили одноклассники. Хорошо учитель физкультуры Геннадий Евгеньевич шел мимо, так бы и надавали. Зла нет, почему все только и делают, что говорят одно, делают другое, думают третье…– Константин взял ложку и начал нехотя есть борщ.

– Знаешь, сынок, что я тебе скажу – меньше читай и сиди в Интернете, больше ходи на свежем воздухе, а еще лучше запишись в какую–нибудь секцию. Займись спортом.

– Мам, ну зачем мне все это – спорт, секция, ерунда какая–то, – Константин отломил хлеб.

– Нет, это не так. Человек должен быть гармоничным, развитым. Ты на себя в зеркало смотрел? – Анастасия Петровна села рядом.

– А что у меня не так? – вскинул светлые, почти безцветные брови Константин.

– Все не так. Худой, как спичка, вечно сутулишься, лицо бледное, весь осунулся.

– Я всегда был таким? Каким я был в раннем детстве?

Константин недоел борщ, и мама принесла тарелку с макаронами и котлетой. Поставила на плиту чайник и улыбнулась:

– Хочешь правду услышать?

Константин кивнул.

– Ты с самого детства был ленивым, капризным, нервным и обидчивым ребенком. Ко всему этому можно добавить, что иногда ты вытворял такое, что мы с папой и наши родственники долго еще вспоминали твои проделки.

– Неужели я был таким монстром? Расскажи, мне так интересно, – оживился Константин.

– Самое безобидное, что ты все делал так, как тебе захочется – игрушки за тобой собирали мы, никого не слушался. Все разбрасывал, ломал. Однажды ты выбил зуб соседской девочке, когда тебе было три года.

– Как так?

– Ты был на ручках у меня, а Алиса на руках у своей мамы. Мы хотели, чтобы вы дружили, а ты ногой так ударил бедную девочку, что у нее сразу зуб и выпал. Ох и плакала же она тогда, бедная девочки, – покачала головой Анастасия Петровна.

– Неужели я был таким чудовищем?

– Ты был толстеньким, упитанным.

– Даже не верится…

– И куда все это делось. В другой раз ты выбросил табурет со второго этажа и чуть не прибил соседа, шестидесятилетнего мужчину. Ох и скандал разразился тогда. Да много чего вытворял. Сколько техники сломал, сколько посуды разбил, – мама прикрыла глаза и помотала головой.

– Веселое детство, однако. Удивительно, что я ничего этого не помню, – пожал худыми плечами Костик.

– Правильно, куда ж тебе помнить, у тебя в голове столько информации, что все перемешалось. Сын, может тебе действительно записаться в секцию, лучше в командный вид спорта.

– Зачем мне это все нужно?

– Как зачем? Ты растешь замкнутым и необщительным, часто уединяешься, целыми днями читаешь, если не читаешь, то за компьютером или в смартфоне. Ты совершенно не общаешься. А так будешь все время с ребятами из секции.

– Что в этом плохого?

– У тебя нет друзей, пора начать дружить с девушкой. Тебе кто–то нравится в классе?

– Глупости какие. Мне это все не нужно.

– А что тебе нужно? Ты так и будешь всю жизнь сидеть в своей комнате?

– Мам, все, достаточно. Я уже не маленький и хватит мне читать нотации. Сам разберусь.

– Костик, я все же старше, и многое знаю, поэтому прислушивайся к советам. А уроки лучше не пропускать, это нехорошо и потом не догонишь.

– Хм. Не волнуйся, я в состоянии освоить материал самостоятельно. Просто в классе есть ученики, с которыми трудно…

– Костик, ты не молчи. Ты все говори. Скажи, кто тебя обижает, я завтра пойду в школу и все выясню.

– Думаю, что не стоит.

– Хочешь папа пойдет и по–мужски с ними поговорит.

– Нет. Не надо. Все, я пошел. Спасибо.

– Ты бы хоть глаза свои пожалел – красные, как будто вообще не спишь и постричься не мешало бы, весь оброс.

Константин покосился на светло–русые волосы до плеч и поплелся в свою комнату.

Лег на диван, взял в руки планшет. Немного почитал и отложил. Окинул взглядом комнату – везде книги, на полках, в шкафу, на столе. На стене картина, большой осенний пейзаж. Вещи разбросаны – брюки на кресле, футболка на спинке дивана, куртка на столе…

Иногда Константину казалось, что он настолько одинок, что накатывала невероятная злость. Безысходность парализовала его волю. Без видимых причин у него портилось настроение, и он долго пребывал в депрессии. Такое угнетенное состояние могло длиться не одни сутки.

Константин старался уходить с головой в чтение и это ему удавалось. Он надолго забывал обо всем и жил в другом мире, мире, выдуманном писателями. Увлекательном, ярком, образном.

Так не хотелось завтра идти в школу…

Прогулять или нет, размышлял Константин. Что делать? С одной стороны, мама не раз говорила, что нельзя этого делать, и папа грозился принять самые решительные меры, еще и учителя достали. С другой стороны Вася Потапов, Боря Машаков, Вадим Шурыгин, они опять начнут докапываться, издеваться, шагу не дают ступить. Убить бы всех гадов, думал Константин. Что же делать…

Весь вечер Калашников мучительно искал выход, как ему поступить – идти в школу или нет.

Утром пришел к выводу, что все–таки идти надо. Иначе опять неприятности дома, в школе. Как–нибудь перетерпит, что делать. Сделает морду кирпичом и пройдет мимо этих хулиганов, не станет отвечать на их глупости и вообще кто они такие, чтобы их бояться. Будут сильно приставать – обратится к учителям. Еще лучше пойдет прямо к директору школы. Точно, именно так он и сделает. Пусть только сунутся, пусть только попробуют. В конце концов, что он хуже всех, что он проклятый какой–то.

Глава 2
Все пошло не так

Утром Калашников не стал завтракать, только попил водички, быстро собрался и отправился в школу.

На первом уроке он поспорил с учительницей литературы, стал доказывать свою правоту.

– Калашников, выйди из класса! Кем ты себя возомнил! Если ты считаешь себя умнее всех – когда закончишь учебу бери и пиши свои книги, а пока изволь учить школьную программу. Твои рассуждения здесь не уместны. Это отдает демагогией, – трясла указкой Татьяна Степановна.

– Ну если вам возразить нечего, у вас недостает аргументов, тогда самое простое это использовать свое преимущество. Татьяна Степановна, вы даже не удосужились вникнуть в то, что я вам сказал, – спокойно ответил Константин.

– Вон из класса! – Татьяна Степановна нахмурилась и указала на дверь.

Константин встал с равнодушным лицом, собрал принадлежности и медленно направился к выходу.

На перемене к нему подошел Вадим Шурыгин:

– Ну что, Калашников, обгадился по полной? Считаешь себя самым умным? Тоже мне вундеркинд. Как влепят двойку, так будешь знать.

– Иди отсюда, воспитатель–самоучка, смотри как бы сам не облажался, – криво усмехнулся Константин.

– Ты сейчас допрыгаешься, ботаник!

– Иди своей дорогой, сила есть – ума не надо, – Константин смерил Вадима взглядом.

Крепкий, не по годам рослый, с широким лицом, Шурыгин смотрел на него грозно.

– Ты еще ответишь за свои слова, – исподлобья посмотрел Шурыгин.

На второй перемене к нему подошел Вася Потапов:

– Косточка, смотри не сломайся, много на себя берешь, маменькин сыночек.

– Вася дуй отсюда. Займись своими делами, – скривился Константин.

– Ты зачем школьный компьютер испортил?

– Я не испортил, а переустановил операционную систему, чтобы он лучше работал.

– Ага, а после этого много всего пропало, – прищурился Вася.

– Этого не может быть. Я перед тем, как все переустановить скопировал всю ценную информацию.

– Ну–ну, пойдем посмотрим. За свои слова отвечать надо.

– Пойдем посмотрим.

Они вошли в класс, подошли к компьютеру. Вася включил:

– Вот видишь?

– Неправда. Это ты все удалил. У тебя нет совести, ты специально это сделал, – громко возмутился Константин.

– Докажи! Где? Где папки?

– Что?

– То–то! Не можешь? Ну тогда будешь оправдываться в директорской.

– Ну и гад же ты Вася! – насупился Константин.

– За гада ты еще мне ответишь, дохлик!

– В чем дело? Что тут у вас происходит? – вошла Ольга Николаевна.

– Да вот, Костя все здесь испортил…

– Это не я, это он взял и все удалил.

– Как тебе не стыдно, Калашников, – возмутилась Ольга Николаевна.

– Ничего страшного, это можно исправить, – быстро произнес Костя.

– Исправь, кто тебе мешает? – развела руками Ольга Николаевна.

– Флешка у меня дома осталась, в другой куртке, завтра принесу и с утра все сделаю.

– Калашников, сколько раз тебе говорили, что нельзя лезть туда, не делай то, в чем ты не разбираешься.

– Ольга Николаевна, я все сделал как надо, все было восстановлено. Это все Потапов. Он удалил информацию и теперь сваливает на меня.

– Что ты говоришь, надо же так уметь изворачиваться и это в таком возрасте. Чтобы завтра здесь были родители! Ты меня понял? – погрозила пальцем Ольга Николаевна.

– Вы не правы, Ольга Николаевна. Все не так. Перед тем, как принимать решение, не мешало бы во всем разобраться, а потом уже выносить столь необдуманные решения.

– Вон отсюда, после уроков в директорскую!

Ольга Николаевна вышла, вся красная.

– Ха! Вот тебе сегодня влетит, маменькин сынок. Ха–ха–ха!

На третьем уроке Боря Машаков незаметно пробрался к Калашникову и сзади облил Константина клеем. Сделал Боря это незаметно, но через несколько минут по классу прошелся смешок.

– А ну тихо! Что вы там хихикаете, на уроке надо думать о занятиях, а не о всякой ерунде, – грозно высказала учительница – классный руководитель, Елена Ивановна.

После урока весь класс громко смеялся над Константином. Одежда была безнадежно испорчена – клей подсох. Он имел фиолетовый оттенок, видимо Боря во флакон что–то подмешал.

Все показывали пальцем и громко смеялись.

В директорской Калашникову припомнили все.

Антон Олегович, директор ходил из угла в угол и долго не мог успокоиться:

– Я не пойму, Калашников, почему ты не такой как все люди, вечно с тобой что–то происходит, вечно ты с кем–то споришь, что–то доказываешь. Ну нельзя же так жить! Завтра чтобы пришли родители. Нельзя все так оставлять. С этим надо что–то делать. А теперь иди…

Константин вышел.

Воздуха не хватало и ему казалось, что сейчас закружится голова.

– Эй, постой, – услышал он голос Васи за школьным двором.

– Пошли вон отсюда, уроды–недоумки, все из–за вас, – процедил Константин.

– Что? Ты сейчас ответишь за свои слова.