Неужели я тоже умру глупой смертью, больше никогда не поем бабушкиных пирогов, не буду радоваться жизни? Я просто сгину и буду закопан под безымянной табличкой? Нет! Надо что-то делать? А что? Эти вопросы тревожили меня сильнее, чем противный холод и мокрая одежда.