Вероятно, впервые в нашей истории повседневность одержала столь убедительную победу над политикой”. Но, предупреждал Левада, “победа эта неоднозначна”[248]. Главенство повседневности приобрело в России совершенно иной характер, чем в Европе, где демократические свободы гарантировались политическими институтами и правящими элитами. В отсутствие всего этого “доминирование интересов повседневности означает неизбежное низведение общественного до повседневного”, до “хлеба и зрелищ”, до примитивного потребительства, развлечений, телеигр