Художник Ирина Васильевна Мошкина

© Аркадий Мар, 2021

ISBN 978-5-0053-8111-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Аркадий МАР

Кошка Мурка, которую зовут Шепсит

Три повести и один рассказ

КОШКА МУРКА, КОТОРУЮ ЗОВУТ ШЕПСИТ
Повесть

Эту кошку Сандулову буквально навязали в медицинском офисе, куда он зашел, чтобы записаться на приём к окулисту. В старых очках читать стало трудновато, буквы расползались, и он понял, что пора заказывать новые.

В офисе он не был несколько месяцев. Во-первых, чувствовал себя хорошо, во-вторых, по причине нелюбви к всевозможным врачам. Эту нелюбовь с детства привила ему бабушка, когда на все лето – сколько продолжались школьные каникулы – его отправляли из города, где жил с отцом и матерью в деревню под названием Дремучий лес, хотя дремучего леса, как никакого другого, не было и в помине на расстоянии многих километров от деревни.

Бабушке он старался помогать, чинил калитку, кормил кур и наглого петуха, старавшегося его побольнее клюнуть. Но основное время проводил с деревенскими ребятами на речке, плавал, гонял с ними в футбол. А если заболевал, бабушка заваривала только ей одной известные травы, которые собирала весной и осенью и бережно хранила в чулане. Потом поила Сандулова горькими травяными настоями и приговоривала:

– Никогда не связывайся с этими врачами. Разве они понимают, какая трава помогает от простуды, живота или боли в спине? Своими химическими таблетками только народ травят. А какая польза организму от этой химии? Вред один…

Может, поэтому бабушка дожила до девяноста трех лет и всяческие старческие хвори обходили ее стороной. Но однажды бабушка не проснулась утром. Видимо, Бог заинтересовался ее целебными травяными настоями и призвал к себе – узнать их таинственные рецепты…

– Игорь Владиславович, – сказала Сандулову Раечка, девушка, сидящая за широким полированным деревянным барьером с табличкой «Front desk» – «Регистратура». – Вы, знаю, один живете, а врачи советуют одиноким людям обязательно завести домашнее животное, например, кошку. Давление всегда будет в норме, и любой стресс пропадет. Как раз кошка для вас и есть. Ну же, соглашайтесь.

– Что за кошка? – поинтересовался Сандулов.

– Кстати, очень красивая, из Египта наша хозяйка привезла, – сообщила Раечка. – А хозяйкина дочка родила и к ней жить переехала. Сами понимаете, когда в доме грудничок, кошка может и аллергию передать, или еще какую-нибудь инфекцию. Вот она уже два дня в офисе и живет. Если никто не возьмет, придется отдать в приют. Я бы и сама взяла, да у меня дома собака хаски. Кошек просто люто ненавидит.

– Можно на нее посмотреть? – спросил Сандулов.

– Конечно, – обрадовалась Раечка, – сейчас принесу, она в подсобке спит.

…Игорь Владиславович Сандулов переехал в Нью-Йорк в 1995 году, с того года времени пролетело прилично. По прошлой своей жизни – работал корреспондентом в республиканской молодежке. Так как тематика в молодежной газете была посвободней, чем у партийных республиканских «Правд», его очерки и репортажи были узнаваемы и популярны в городе. Пробовал себя он и в литературе – в основном, получались небольшие истории про детей, животных. Несколько рассказов напечатала и родная газета. Но с последней публикацией вышла неприятная история.

Рассказ «Аксай – Белая река» – был о старом коне. После долгой голодной зимы он хотел повести свою кобылицу и маленького жеребенка к синему горному озеру, где росла свежая сладкая весенняя трава. Но молодой сильный жеребец, живший по соседству, вынудил постаревшего Аксая покинуть семью. Израненный, медленно бредущий к горам, Аксай заметил стаю волков, из последних сил, взобравшись на высокий откос, прыгнул вниз на острые камни. И за мгновенье до смерти увидел себя молоденьким жеребенком, пасущимся рядом с матерью на пронзительно зеленом горном склоне, услышал её нежное ржанье. А потом наступила ночь.

История была грустной и щемящей…

Но вернувшись через несколько дней из командировки, Сандулов вдруг узнал, что его вызывают по какому-то вопросу в «Большой дом», из окон которого, как шутили в редакции, виден далекий солнечный город Магадан…

Вежливый человек в сером костюме и неприметным лицом достал из папки газету с рассказом Сандулова, поинтересовался:

– Кто посоветовал вам написать рассказ с этим сюжетом?

– Извините, – не понял вопроса Сандулов, – причем здесь сюжет?

– А что здесь непонятного? – с нажимом спросил человек. – Рассказ глубоко антисоветский, уверен, вы разделяете идеологию врагов нашего социалистического строя. И если Солженицын, Бродский, другие грязные писаки клевещут на нашу страну открыто, то вы клевещете тайно, прикрываясь двойным смыслом, так сказать, эзоповским языком.

И видя, что Сандулов не понимает, торжественно отчеканил, четко выговаривая каждое слово:

– Кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС, член Президиума Верховного Совета СССР, Первый секретарь ЦК КП Узбекистана, Дважды Герой Социалистического Труда, Лауреат Ленинской премии Шараф Рашидович Рашидов родился в кишлаке под названием «Аксай!» Как понимать ваш, так называемый рассказ, в котором уважаемого коня побеждает молодой глупый жеребец? Разве вы этим не призываете к шельмованию старых, заслуженных кадров?

– Но это же история о лошади, – возразил Сандулов.

– О советской лошади! – перебил человек в сером костюме. – Заметьте, не об американской, а о советской… Думаю, вы и сами понимаете, что в средствах массовой информации мы не потерпим антисоветскую пропаганду… Можете идти…

… – Вот она, – сказала Раечка. В руках она держала большую кошку.

Огромные васильковые круглые кошачьи глаза с вертикальными черными зрачками изучающе пристально посмотрели в лицо Сандулову, словно решая что-то важное для себя. Ее треугольные розовые ушки были широко расставлены и делали кошку похожей на сказочного эльфа.

Кошка глубоко втянула в себя воздух, спрыгнула с Раечкиных рук, медленно направилась к Сандулову и по-хозяйски уселась рядом с его ногами.

– Видите, – сказала Рая. – Вы ей сразу понравились.

– Ну что ж, – согласился Сандулов. – Пусть будет так… Еще вопрос. Чем ее кормить?

– Она ест все. У меня даже из сумки сосиску утянула… А на аппойтмент я вас на послезавтра записала. Ровно на одиннадцать часов. Не волнуйтесь, завтра позвоню, напомню, чтобы не опоздали, и заодно про кошку спрошу, как там она у вас прижилась.

Сандулов наклонился, осторожно поднял кошку и понес к выходу. Кошка вела себя смирно, не вырывалась, только тихо мурлыкала.

«Хорошо, что запарковался почти рядом», – подумал Сандулов, подошел к своему старому джипу, опустил кошку на сиденье, сел за руль, тронул машину с места.

Ехать было недалеко, и всю дорогу кошка смотрела в окно…

…Из молодёжной газеты Сандулова попросили уволиться по собственному желанию.

– Извини, старик, – сказал главный редактор, – из-за твоей лошади у меня тоже были проблемы, так что без обид… И еще, хочешь совет? Думаю, тебе нужно поменять специальность.

Что имел в виду главный редактор, Сандулов понял, когда попытался устроиться в другие газеты или журналы хотя бы корректором, или в отдел писем. Но в отделе кадров, взяв его паспорт, сверяли с каким-то списком и, стараясь отвести взгляд, вежливо говорили, что к сожалению свободных вакансий нет и не предвидится, хотя Сандулов прекрасно знал, что работать за нищенскую корректорскую зарплату желающих немного.

Он устроился сторожем в консерваторию. Часов в одиннадцать вечера, студенты, сдавали Сандулову ключи от классов, он закрывал тяжелую входную дверь, не спеша обходил все три этажа, где на коридорных стенах висели портреты великих музыкантов в тяжелых рамах, потом заваривал крепкий духмянный зеленый чай, доставал толстую тетрадку в коричневом коленкоровом переплете, ручку и начинал писать.

Ровные строчки ложились на бумагу легко и четко, будто кто-то, невидимый водил его рукой, диктовал слова и поступки, которые совершали герои его историй. Он вспомнил: когда в последний раз навещал бабушку, она вдруг крепко, двумя руками прижала его голову к своей груди, поцеловала в лоб и тихо сказала:

– Ангела тебе за спиной, внучек.

И Сандулов подумал, может этот самый ангел, которого подарила ему бабушка, и водит его рукой…

Общих тетрадок, исписанных бисерным почерком у него накопилось целых пять штук, лежали они в левом ящике кухонного стола, рядом с черной изоляционной лентой, плоскогубцами, молотком, отверткой и старой зажигалкой…

Однажды, проверяя почту, он вытащил узкий синий конверт с наклеенными иностранными марками. Письмо было от Серёжки Камалова – старого друга, вместе с ним окончившего журфак универа. Начинали они в заводской многотиражке, потом Серёжка, где-то в отпуске, на югах, познакомился с девушкой, женился. Её отец – крупная партийная шишка, перетащил зятя в Москву, устроил в большую союзную газету, в которой Камалов дорос до замглавного редактора. И, иногда попадая в столицу, Сандулов звонил по личному замглавредовскому телефону. Серёжка, теперь посолидневший Сергей Владимирович, в дорогущем итальянском костюме вел Сандулова в ресторан Дома журналистов и, пьянея от хорошего виски, обнимал Сандулова за плечи, говорил: «Не бойсь, все будет нормально. Ведь помню, как прикрывал меня на экзаменах и зачетах. Так что отплачу добром за добро».

Несколько лет о Камалове Сандулов ничего не слышал и, открывая номер столичной газеты, в редакционном списке его фамилию больше не находил. Поэтому и удивился полученному письму.

Камалов писал, что теперь проживает в Нью-Йорке, собирается издавать русскоязычную газету и, если Сандулов не против поработать в ней, готов прислать рабочую визу.

Сандулов согласился. Семьи у него не было – не считать же семьей два неудачных коротких брака без детей. Он собрал нужные бумаги, сдал в американское посольство и довольно быстро получил приглашение на интервью. Сотрудницу посольства, изучавшую его бумаги, весьма позабавила история про жеребца Аксая и Первого Секретаря ЦК Узбекистана, она рассмеялась и выдала разрешение на въезд в США…