Дядя Саша, – позвал он, – вам ничего не слышится в слове «эмоциолизм»? Сосед, заложив руки за спину, стоял перед развороченным вертолетом. «Колибри» трясся, как дерево под ветром.– Что? – сказал дядя Саша, не оборачиваясь.– Слово «эмоциолизм», – повторил Вадим. – Я уверен, что в нем слышится похоронный звон, видится нарядное здание крематория, чувствуется запах увядших цветов. – Ты всегда был тактичным мальчиком, Вадим, – сказал старик со вздохом. – А слово действительно скверное.