Отдуваться мне было не с чего, и я принялся цыкать зубом.
Наверное, я делал это громко и голодно, потому что старуха за стеной заскрипела кроватью, сердито забормотала, загремела чем-то и вдруг вошла ко мне в комнату. На ней была длинная серая рубаха, а в руках она несла тарелку, и в комнате сейчас же распространился настоящий, а не фантастический аромат еды. Старуха улыбалась. Она поставила тарелку прямо передо мной и сладко пробасила:
– Откушай-ко, батюшка, Александр Иванович. Откушай, чем бог послал, со мной переслал…
– Что вы, что вы, Наина Киевна, – забормотал я, – зачем же было так беспокоить себя…