При всей финансовой наивности и рассеянности Эдуарда Уоллис отмечала высокую степень его самодисциплины: вещи его всегда были разложены с почти немецкой тщательностью, домашние обязанности выполнялись им по расписанию, и засыпал он, как только голова касалась подушки. Кроме того, он научил Уоллис чрезвычайно важному для них обоих – не реагировать на сплетни, продолжать жить по-своему невзирая на то, что говорят за их спинами.