место, где он по-настоящему мог расслабиться и хоть на секунду почувствовать себя обычным человеком. Там, на Джордж-стрит, люди могли позволить себе высказывать свои точки зрения относительно политики Гитлера, Муссолини и Сталина, давать оценку “Новому курсу” Рузвельта и обсуждать самые острые аспекты тогдашней мировой политики. Дэвиду нравилось, что Уоллис, несмотря на то, что она женщина, всегда имела собственный взгляд на вещи, могла наравне с мужчинами защитить свои суждения в самых ожесточенных дискуссиях, сохраняя при этом не только достоинство, но и дружеские отношения со всеми присутствующими. Уоллис, как он считал, чувствовала и понимала наиболее глубинные силы и идеи, движущие социумом, интуитивно улавливая даже самые незначительные его колебания.
Ежедневная привычка Уоллис читать четыре ведущие британские газеты “от корки до корки” вновь давала свои плоды – она действительно стала едва ли не самой эрудированной женщиной высшего британского общества. Американка всегда была осведомлена о последних театральных постановках, новых книгах, музейных выставках и обо всем, что каким-либо образом могло вызвать интерес у публики. Дэвид считал, что Уоллис – женское воплощение всего того, что он сам, будучи