Они направились к дому Бенуа. Мартен шел на полшага впереди, показывая дорогу, Пеллетер и Сервьер следовали за ним. Пеллетер шел, опустив голову, с неприкуренной половинкой сигары в зубах, погруженный в раздумья. Сервьер молча наблюдал за ним.
Сырость и промозглый ветер пробирались под одежду.
Крики «Жорж! Альбер!..» время от времени гулким эхом разносились по улицам.
– Может, нам тоже здесь поискать? – сказал Сервьер.
Им уже встретились две поисковые группы, прочесывающие переулки в сторону центра.
– Если мальчиков и найдут, то не в двух кварталах от главной городской площади, – ответил Пеллетер.
Сервьер промолчал.
Они теперь шли по типичному «спальному» району, по тихой улочке на городской окраине, где двухэтажные дома стояли совсем тесно друг к другу. Здесь даже не было уличных фонарей, а малочисленные горящие окна почти не освещали дороги.
Мартен вдруг остановился, разглядывая под ногами землю, потом посмотрел на ближайший дом.
– Вот оно, это место, – сказал он.
Место полностью совпадало с описаниями, которые получил Пеллетер, и с деталями, которые он домыслил уже сам, – с такими, например, как поломанные цветочные шпалеры перед дверью. Если здесь и оставались какие-то следы, то их давно уже смыло дождем. Только на мощеной дорожке к дому оставалась еще грязь, принесенная сюда дождевым потоком с улицы.
– Давайте разойдемся в разные стороны, поищем вокруг, – предложил Пеллетер.
Мартен направился на противоположную сторону улицы.
– А что мы ищем? – спросил Сервьер.
– Детей.
То, что сказал Пеллетер, касалось даже этого «спального» района. Здесь не было таких мест, где можно было бы спрятать детей надолго. Между домами только узкие проулки, а за ними уже дома, принадлежащие другой улице.
Пеллетер особенно внимательно осматривал все спуски в подвалы с уличной стороны, но почти на всех дверцах висели замки.
Сервьер с Мартеном начали выкрикивать имена мальчиков:
– Жорж!.. Альбер!..
В ту волнительную ночь в Вераржане вряд ли кто мог уснуть.
Пеллетер уже отдалился от пекарни на три дома. В одном из проулков он нашел незапертый подвал и, задрав голову, оглядел сам дом. Ни одно из окон в доме не светилось. Он постучался в дверь на заднем крыльце, подождал и, когда к нему никто не вышел, открыл крышку подвального люка и положил ее на землю.
– Эй!.. – позвал он.
В подвале была кромешная темень, сильно несло сыростью и плесенью. И никаких детских голосов.
Он спустился вниз на несколько шагов и, наклонившись, просунул голову в тесное помещение, ступив ногами на мягкий земляной пол.
Когда глаза привыкли к темноте, он понял, почему подвал не был заперт. Даже в этом кромешном мраке было видно, что подвал абсолютно пуст. Чтобы получше в этом удостовериться, он чиркнул спичкой и даже прикурил свою сигару. Ничего. Ни ящика с углем, ни винной стойки.
Он потушил спичку и постоял немного в темноте, с удовольствием вдыхая сигарный дым. Наверное такой же подвал, как у Бенуа, только здесь совсем нечего обследовать. Пропавших детей здесь явно нет, зато ему нужно срочно вызывать судебного медика для осмотра найденных тел. Ему нужно обязательно побеседовать с арестантом, которого чуть не зарезали сегодня утром. Ему нужно выяснить, как Меранже оказался за стенами Мальниво. Но ведь если он сейчас пойдет в отель, чтобы выспаться для завтрашнего дня, то Сервьер радостно напечатает завтра в «Веритэ», что инспектор Пеллетер не проявил интереса к спасению пропавших мальчиков.
Он отгонял от себя инстинктивное желание связать исчезновение детей с этими мертвыми телами, найденными в поле.
Исчезнувших людей набиралось что-то подозрительно много – и начальник тюрьмы куда-то делся, и мадам Розенкранц… Интересно, кто следующий?
С такими мыслями Пеллетер вернулся к сточной канаве, где нашли Меранже. Пока не было Сервьера, он присел на корточки с намерением попробовать, пусть даже при таком скудном освещении, найти что-нибудь, возможно, ускользнувшее от глаз сыщиков при прошлом осмотре. Он так и передвигался, не вставая, но под ногами была только земля и камешки.
Потом вернулся Мартен.
– Детей нигде нет, шеф.
Пеллетер ему не ответил.
– Что-нибудь нашли?
Пеллетер поднялся и потянулся, растягивая спину.
– Я не больно-то ожидаю найти тут что-нибудь, но все же надеюсь.
– Тогда дождь шел сильный, – напомнил Мартен. – Он прямо в луже лежал вот здесь. – Молодой офицер указал на место. Он явно хотел убедиться, что не пропустил в прошлый раз ничего важного, что не допустил какой-нибудь непростительной ошибки.
– Да ты не переживай. Здесь нет ничего, – успокоил его Пеллетер.
Вскоре показался Сервьер, еще издали он крикнул на бегу:
– Ну? Что мы теперь делаем?
– Продолжаем двигаться дальше.
С этими словами Пеллетер, не мешкая и не давая Сервьеру осмотреться, повел их дальше, все больше удаляясь от центра города.
Собственно говоря, Бенуа жил почти на самой окраине. Уже через несколько домов от пекарни мощеная дорога сменилась проселочной, и по обочинам потянулись поля. Звезды на небе освещали им путь.
– А чем мы все-таки занимаемся? Ищем детей Перро, или вы просто продолжаете расследовать то убийство? – спросил Сервьер.
Проигнорировав его вопрос, Пеллетер сказал Мартену:
– Держись вдоль этой стороны дороги. Обследуй землю под ногами и вокруг, но от дороги не отклоняйся.
– Нет, просто мне показалось, что вас очень заинтересовал тот пятачок земли, хотя никаких детей там явно не было.
Пеллетер повернулся к Сервьеру.
– А вы держитесь вдоль этой обочины.
Сервьер переключил свое внимание на выполнение команды, но уже через секунду снова спросил громко:
– Нет, а что мы все-таки делаем?
– Ищем.
Поля по обе стороны дороги заросли сухим бурьяном, местами достигавшим человеческого роста. Вдалеке порой виднелись островки деревьев. Их тоже предстояло прочесать потом, если мальчики не найдутся к утру. Дети запросто могли спрятаться в таком вот лесочке, если их занесло так далеко от города.
– Жорж!.. Альбер!.. – выкрикивал периодически Мартен, и его голос каждый раз растворялся в ночном безмолвии.
– Ох уж достанется этим мальчишкам, когда их найдут, – сказал Сервьер.
– Если только… – начал было Пеллетер.
– Если только что? – нетерпеливо перебил Сервьер, в темноте сверля инспектора взглядом.
Пеллетер промолчал. Кончик его сигары вспыхнул оранжевым огоньком и потух.
– Ой, ну да, – спохватился Сервьер. – Жорж и Альбер пропали во вторник вечером…
Сервьер достал свой блокнот и поднес его ближе к глазам.
– В тот же вечер, когда был найден Меранже, – вступил в разговор Мартен, явно оживившись.
– Ага, значит, мы все-таки искали детей, – сказал Сервьер, что-то записывая в блокнот. – Потому что, если они ви дели что-то, например, как некто избавлялся от тела Меранже…
– Вы смотрите на дорогу, не отвлекайтесь, – напомнил ему Пеллетер.
Сервьер хотел что-то записать, потом передумал. В сущности, он был и не такой уж противный малый – просто, похоже, очень любил свою работу.
Неловкая пауза перешла в деловитое молчание. Где-то далеко-далеко позади тоже слышались крики: «Альбер!» Луна взошла уже высоко, значит, было около полуночи.
– В ту ночь был жуткий ливень, – произнес Мартен, словно бы разговаривая сам с собою. Потом громко позвал: – Жорж! Альбер! Жорж!.. Альбер!.. Ваша мать волнуется за вас! Откликнитесь, если слышите меня! Это офицер Мартен!..
Никакого ответа не последовало.
Промозглая сырость, казалось, пробиралась под одежду, Пеллетер все больше и больше ежился от холода.
– Вы, наверное, считаете, что занимаетесь сейчас не своим делом, – сказал Сервьер. – В вашем большом городе у вас, должно быть, целая команда подчиненных, которые обычно выполняют такую работу. А еще я где-то читал, что вы одно дело раскрыли исключительно благодаря жене, что она тогда нашла вам подозреваемых.
Пеллетер ничего не ответил.
– Двойное убийство раскрыла ваша жена.
– Принятием решения в ходе расследования всегда занимается начальник полиции, – поспешил вставить Мартен, бросившись на выручку Пеллетеру.
– Да, я вчера подошел к начальнику полиции с вопросом о принятых решениях, так он на меня знаете как разозлился!
– Ох уж эти репортеры!.. – со вздохом воскликнул Мартен, как будто репортеры докучали ему всю его жизнь.
– А что вы делали в Вераржане еще до того, как Меранже был убит? – вдруг спросил у Пеллетера Сервьер, причем тем же жестким тоном, каким разговаривал с ним недавно в кафе. – Здесь явно что-то происходит, и вы явно знали об этом еще раньше других.
– Ну что вы, это, должно быть, просто совпадение, – сказал Пеллетер.
– Ничего подобного, никакое это не совпадение. Вы ездили в тюрьму к Мауссье. Да, ездили, я точно знаю. И также знаю о двух других ваших визитах к нему и о двух раскрытых преступлениях – ограблении банка и убийстве женщины. Так что, как видите, я не такой уж и провинциал, я много чего знаю.
Мартен с интересом наблюдал за ними – увлекшись разговором, они больше не изучали обочину вдоль дороги.
– Что сказал вам Мауссье?
Пеллетер не любил, когда ему задавали вопросы, особенно когда их задавали репортеры. Это он, в силу своих должностных обязанностей, привык задавать людям вопросы, а никак не наоборот.
– Ну расскажите! Я же все равно это выясню.
Пеллетер резко повернулся к Сервьеру.
– Смотрите на обочину! – И, вскинув голову, громко крикнул: – Жорж! Альбер!
И зашагал дальше по дороге.
Его спутники снова принялись обследовать мокрую траву вдоль обочин.
– А что… – Мартен хотел задать вопрос, но покачал головой, передумав.
Но Серьвер все еще переживал:
– Напрасно вы так со мной. Я же принес свои извинения за вчерашний вечер.
– А что произошло вчера вечером? – оживился Мартен, уже забыв, что не хотел вмешиваться.
– Да я притворился постояльцем отеля и задал инспектору несколько вопросов о Мауссье. О том, как там все было на самом деле.
Мартен не ответил ему, видимо, смутившись тем, что и сам вчера приставал к Пеллетеру с этими вопросами, но любопытство продолжало мучить его.
– История эта в свое время нашумела здесь, – заметил Сервьер. – Она вообще-то везде нашумела, и мы, как и другие газеты, следили за ее развитием, но когда стало ясно, что Мауссье могут определить к нам в Мальниво… Мы внимательно следили за этой историей, даже когда остальные уже забыли о ней… Местных все это злило. Конечно, все вроде бы понимают, что это тюрьма государственного значения, что в ней содержатся отпетые преступники, но люди просто не могут выбросить это из головы. Такие вещи не забываются и не оставляют в покое. И это, в общем, правильно.
– Но теперь-то это уже забылось?
– Да, до тех пор, пока вы не появились.
– Да бросьте, с какой стати людям интересоваться, когда и зачем я здесь появился?
– Люди имеют право знать.
– Вы намерены опять разворошить эту историю?
Сервьер не ответил. Он старательно рыскал глазами вдоль обочины в поисках следов пропавших детей.
Пеллетер смягчил тон и попробовал применить другую тактику.
– Стало быть, вам не безразлично, что происходит в тюрьме? Просто мне показалось, что между городом и тюрьмой нет такой уж большой связи.
– Да, наша газета не реагирует на каждый маленький инцидент, происходящий там, если вы об этом. «Веритэ» посвящает половину своих материалов школьным футбольным матчам и благотворительным распродажам выпечки в пользу церкви.
– И проблеме строительства вокзала, – вставил Мартен.
– Вокзала здесь никогда не будет.
– Да, городским властям нравится, когда вы, репортеры, такое говорите.
Пеллетер выдохнул густой клуб дыма, облаком завихрившийся в ночном воздухе.
– Так Фурнье…
– Заместитель начальника тюрьмы? – сказал Сервьер, пытаясь разгадать выражение лица Пеллетера. – А что Фурнье?
Пеллетер театрально пожал плечами.
– Да. А что Фурнье?..
– Фурнье держится обособленно и замкнуто. Он практически живет в тюрьме. Мы изучили его биографию, когда он только приехал сюда, но это был всего лишь кратенький сухой список. Он получил степень здесь. Работал сначала в транспортной конторе, потом в этой тюрьме. Ничего интересного. И он с самого начала не предпринимал никаких попыток познакомиться с кем-то из здешних жителей поближе. Похоже, он прирожденный администратор и не более того.
Пеллетер кивнул, так как его собственное мнение об этом человеке вполне совпадало с описанием, которое он только что получил от Сервьера. В общем-то вполне банальный типаж, даже независимо от того, насколько сильна была в Фурнье эта его административная жилка. Это его управленческая страсть. Ведь даже самая сильная страсть не всегда доводит до крайности. И все же Пеллетеру не нравилось, что заместитель начальника тюрьмы не дал ему допросить раненого арестанта и вообще что всю необходимую Пеллетеру информацию он держал под своим контролем.
– А ты что думаешь? – спросил он, повернувшись к Мартену.
Мартен заметно оживился, даже перестал смотреть на обочину.
– О заместителе начальника тюрьмы? Ну он, похоже, хорошо знает свою работу. Четко видит разницу между тем, что должно быть сделано, и тем, что делается на самом деле.
Да, только не знал почему-то, что пятеро его арестантов оказались мертвы и зарыты где-то в поле. А может, знал, только не счел необходимым упомянуть об этом?
– Он всегда злится, но тем не менее дает мне посмотреть то, что надо, – продолжал Мартен.
Кончик сигары у Пеллетера снова вспыхнул оранжевым огоньком. Сигара уже заметно укоротилась, и ее огонек, освещая напряженное от раздумий лицо Пеллетера, придавал его чертам зловещести.
– Нет, ну пустые это поиски!.. – воскликнул Сервьер, всплеснув руками.
Издалека сзади донесся рев мотора. Мартен с Сервьером обернулись – черную ночь пронзали только светящиеся точки двух одиноких фар да городских огней.
Пеллетер попыхивал окурком сигары. Сделал последнюю затяжку и выбросил окурок в лужу.
– А что вы скажете о Розенкранце? Его персона тоже понаделала здесь шуму? Он тоже здесь знаменитость, как и Мауссье?
Сервьер повернулся и снова принялся изучать обочину. Звук приближающегося автомобиля нарастал, но пока еще был далеко.
– Нет, людям он не интересен, будь он американец или писатель. К тому же его книги никто не переводит на французский. Вот жена его – это да, красотка. Даже скандал в свое время был. Ведь он взял ее в жены почти девочкой, ей восемнадцать едва исполнилось. Он ради нее от прежней жены ушел. Но она научилась держаться как взрослая женщина.
– То есть вы не считаете, что он мог бы убить своего тестя?
– Нет, не считаю! А это что-то означает?
– Да нет, ничего.
– Ну и правильно.
Пеллетеру начинал нравиться этот Сервьер. Он даже простил ему это его вчерашнее актерское выступление – ради дела он и сам, наверное, мог бы предпринять что-либо подобное.
– Я понимаю, почему вы интересуетесь Розенкранцем, но я бы не ждал чего-то особенного от этой версии. Он, кстати, общается с Фурнье, когда они с ним ездят покутить в большой город.
– И когда такое было последний раз?
– Месяца четыре или пять назад.
Звук автомобиля на дороге приближался, и Пеллетер даже оглянулся, а потом перешел ближе к обочине и зашагал рядом с Мартеном.
– Может, дадите мне все-таки что-нибудь по Мауссье для газеты? Люди здесь его ненавидят, но они на самом деле даже представить себе не могут, каково это – найти такой вот подвал с клетками.
– Да, и с живым мальчиком в одной из них, – напомнил Пеллетер.
– Тем более, – согласился Сервьер.
– Когда Мауссье привезли сюда, моя мать неделю не разрешала мне выходить из дома, – сказал Мартен. – А мне тогда было тринадцать!
Приближавшаяся машина оказалась грузовиком. Сервьер в последнюю секунду перебежал на их сторону дороги, тенью метнувшись прямо перед самыми фарами.
– Вы думаете, Мауссье как-то… – начал было Мартен, но Сервьер перебил его:
– Два мальчика пропали!
– Нам, наверное, следовало бы вернуться, – предложил Мартен. – Может, шеф Летро не догадался проверить тюрьму?
Грузовик остановился, и водитель опустил стекло. Рядом с ним сидели еще двое, хотя лиц их было не видно.
– Ну, нашли что-нибудь?
– Нет, Жан, – ответил Мартен. – Но…
Пеллетер остановил его, тронув за плечо, и посмотрел на Сервьера, но за того можно было не беспокоиться. Уж кто-кто, а Сервьер хорошо знал, как преждевременная информация может возбудить общество и какой ценной она может оказаться, если ее выпустить вовремя.
– Они там в городе тоже ничего не нашли. Я вызвался выехать подальше, чтобы расширить зону поисков, и за мной там еще люди собираются подтянуться.
– Мы прочешем еще несколько сотен метров, – сказал Пеллетер. – А вы поезжайте вперед и начинайте оттуда.
– Ночью все равно ничего не найдем, – подал голос один из мужчин с пассажирского сиденья.
– Мадам Перро в истерике, – напомнил Жан. – Ей вроде бы дали успокоительное, а Летро пообещал, что мы будем искать всю ночь, если понадобится.
– Спасибо, Жан, – поблагодарил его Мартен, словно он представлял здесь всю полицию Вераржана.
Жан кивнул, поднял стекло, и машина тронулась с места.
Когда задние фары грузовика были уже далеко впереди, Пеллетер сказал:
– Я собственными глазами видел Мауссье в тюрьме сегодня утром. Он в этом не замешан.
– Но два мальчика пропали, и это когда мы только-только узнали, что из Мальниво исчез арестант…
– Это не так! – рявкнул Пеллетер.
Мартен умолк и отвернулся.
Сервьер побледнел, хотя, возможно, это только показалось Пеллетеру в темноте.
– Это не так, – проговорил он уже спокойнее, хотя сам только и думал об этом с самого того момента, как услышал об исчезновении детей. Ведь действительно, какие еще мысли могли прийти в голову, если пропали два маленьких мальчика, когда поблизости находился Мауссье?..
Оторвавшись от своих мыслей, Пеллетер предложил:
– Давайте-ка поменяемся. Теперь я пойду по той стороне, а вы, месье Сервьер, идите вместе с Мартеном. Нам немного уже осталось.
Он указал на мигавшие далеко впереди габаритные фары грузовика, расстояние до которого им предстояло покрыть.
Они возобновили поиски, на этот раз молча. Время от времени ветер доносил до них голоса, но слов было не разобрать. Сухой бурьян на ветру напоминал звук помех в плохо настроенном радиоприемнике.
Чем больше они искали, тем больше Пеллетер был склонен согласиться с человеком в грузовике, понимая, что ночью они ничего не найдут.
Мартен с Сервьером тихонько переговаривались на другой стороне дороги, но о чем – Пеллетер не мог разобрать. Он вроде бы услышал имя Мауссье, хотя это могло ему только показаться, поскольку он по-прежнему был погружен в свои мысли.
Жорж и Альбер Перро. А вот имени того мальчика, найденного в клетке в подвале у Мауссье, им так и не удалось установить.
Внезапно налетевший ветер почти сбивал с ног, сухой бурьян сердито шуршал в поле. Пеллетер постоянно ежился от холода, отчего немели шея и плечи. Пора было возвращаться, но они продолжали двигаться вперед.
Сервьер рассмеялся, и за ним следом Мартен.
Дрожа от холода, Пеллетер продолжал размышлять. Если Мауссье как-то замешан в этом, то мальчиков без толку пытаться найти здесь – их надо искать в городе по подвалам. Один подвал Пеллетер осмотрел, но остальные были заперты на замки. Значит, все подвалы придется отпереть.
Он подумал о клетках… об этих маленьких тюрьмах…
– Сервьер!.. – окликнул он репортера.
Его спутники по другую сторону дороги разом умолкли и обернулись на его голос.
– Надумали дать интервью по Мауссье?
Сервьер мгновенно посерьезнел и хлопнул себя по груди, нащупывая в кармане блокнот. Он еще не успел достать его, как инспектор Пеллетер начал:
– Это был сущий кошмар…
О проекте
О подписке