веселые круглые слоги покатились безудержно, как с горы, высверкивая отражением акустических искр. В песне без слов пульсировала и ликовала изначальная мелодия пра-речи, архаический говор, словно Ксюше удалось поймать чутким слухом азбуку древнего общения. Наверное, музыка возникла до рождения слова, а первобытный лепет был вот таким – бесконечно удивленным жизнью. Новорожденная молвь замирала на миг, задыхаясь с легкой, точно со сна, хрипотцой, набирала воздух и снова бежала, исследуя неизвестную землю. Саксофон запел почти человеческим голосом, Ксюша подхватила. Голоса подражали один другому, догоняли друг друга, сливались, текли дуэтом, ручьем, весенним потоком…
Взволнованный Валентин Маркович взял жену за руку. Иза порадовалась за них. Песнь опровергала предположение о том, что лучшие произведения искусства – плоды неразделенной любви. Любовь Патрика и Ксюши не изолировалась от мира, не пыталась возвыситься над его изъянами. Любовь щедро и просто делилась с миром солнечной радостью, как дети на празднике