Или не совсем как прежде. По крайней мере, Дебби снова займется ксилографией. Сделает иллюстрации к «Книге злых фей» и «Книге добрых фей», и ее гравюры будут иметь в мире книжной иллюстрации определенный успех. У некоторых, наименее обычных, фей – надменные лица грубой лепки, как у Савы Браун, или приятно-смазанные, без возраста, как у миссис Стимпсон. А Робин? Робин знай покрикивает на миссис Стимпсон, которая развлекает его тем, что как заведенная носится по его приказам. Еще у него появился интерес к восточной мифологии, он купил несколько книг с изображениями тантрических мандал и молитвенных колес. Однажды Дебби поднимается к нему в комнату и обнаруживает на мольберте холст, непохожий на прежние. Геометричные формы, яркие краски, сложная строгая композиция: сплетение языков пламени, рук и ног – причудливое, похожее на тканье; повторяющийся мотив темного, зловеще подсвеченного лица с красными глазами и высунутым красным языком.
– Это Кали-разрушительница, – с осведомленным видом поясняет миссис Стимпсон, касаясь локтя Дебби. – Это изображение Кали-разрушительницы.
Несправедливо, думает Дебби, что черная богиня, ткачиха бесконечных сверкающих сетей, опростилась и стала пародией на Саву Браун. И в то же время она чувствует какую-то новую, разнузданную, дикую силу в том, как Робин обыгрывает цвета и движение.
– Что-то в этом есть, – обходительно замечает миссис Стимпсон. – Ну, ведь правда же?
Дебби не может не согласиться. В этом и правда что-то есть.