Я спросила, какие же два начала, и она ответила: мужчины всегда воспринимали женщин как двоесущных созданий: женщины – это и демоны-обольстительницы, и невинные ангелы.
«Все женщины таковы, имеют двойную сущность?» – спросила я.
«Я этого не говорила, – отозвалась Кристабель. – Я сказала, что такими их видят мужчины. Кто знает, какова была Мелюзина в своём свободном, благом состоянии, когда ничьи глаза не смотрели на неё?..»
Она начала вдруг говорить о рыбьем хвосте и спросила, знаю ли я сказку Ганса Христиана Андерсена о Русалочке, которая хотела понравиться принцу и сделала так, что хвост её раздвоился на пару ножек, но за это отдала ведьме свой голос, а принц женился на другой. «В хвосте была её свобода, – объяснила Кристабель, – а когда она шла ногами, ей было так больно, будто она ступала по острым ножам».
Мне в детстве, с тех пор как я прочла эту сказку, часто снилось, что я хожу по острым ножам; я сказала об этом Кристабель, и она, кажется, обрадовалась. И продолжала говорить о муках Мелюзины и муках Русалочки; только о своих скорых муках не обмолвилась.