он, бывало, говорил со мною совсем как Кольриджев Старый Мореход[86] (мой горячо любимый знакомец с малых лет – благодаря батюшке). А ещё он, бывало, беседовал со мною как с собратом-учёным, подвизающимся на одном с ним поприще, с человеком теоретического ума и обширных сведений, причём беседовал