Вийджел ворвался в замок теплым свежим ветром, напоенным сочным запахом леса, сырой земли и нежных, уже распустившихся цветов на клумбах во внутреннем дворе. Дождь, зарядивший в последние дни Эйджела, прекратился, хотя по небу еще ползли рваные свинцовые облака, грозя объединиться в тучу.
Влажная трава пахла по-особенному. Ветерок заставлял ее разбегаться волнами, припадать к земле и снова тянуться к небу, приятно щекоча лицо Эридана. Он лежал на лугу, вдыхая этот запах и пожевывал только что сорванную травинку. Рубашка стала влажной и прилипла к спине. Через нее мальчик чувствовал тянущийся от земли холодок, но подниматься не хотелось. Вечерело. Принц наслаждался свободой, после вечеров, проведенных за отработкой наказания.
После ужина Антуанетта, Мирисса и Селина решили поэкспериментировать с прическами, в чем им с радостью согласились помочь младшие принцессы, Фредерика, Лексиэль и Камелия. Эридан был предоставлен сам себе.
– Заболеешь, – внезапно раздавшийся голос заставил мальчика вздрогнуть. Он приподнялся на локтях и посмотрел на нарушителя тишины. – Встань лучше. – Флорин стоял, облокотившись на плетеный каркас изгороди и оглядывал луг, стараясь при этом не смотреть на младшего брата.
– Не заболею, – ответил Эридан. – Ты зачем пришел?
– Я увидел тебя из окна. – Фло рассеянно махнул рукой куда-то в сторону замка.
– И? – младший принц вопросительно поднял брови.
– Не лежи на земле. Она мокрая и все еще прохладная. Заболеешь.
– Ты пришел из замка, только чтобы сказать это?
– Да, – Фло смутился.
Эридан буркнул:
– Ну ты и зануда! – он недовольно оглядел брата и перевел взгляд на замок: луг было видно только с верхних этажей западного крыла. Фло нечего было там делать. Значит, он не увидел его оттуда, а просто шел за младшим братом. Потому что Эридан был один? Или потому, что сам был один? Решил составить ему компанию, но не знал, с чего начать разговор так, чтобы младший принц не разозлился бы и не прогнал его? Флорин упорно старался наладить с братом отношения, что бы тот не делал и как бы не сопротивлялся. Эридан вздохнул. Ладно.
– Почему не перелезаешь? Раз уж ты все равно здесь.
– Ну, вообще-то нельзя, – неуверенно ответил Фло. – Нам можно гулять только по саду. Лезть за изгородь нельзя.
Он был слишком правильным. Не нарушал правила, установленные во дворце, не злил учителей, наставника и слуг, старательно учился. Идеальный принц. В отличие от Эридана, который выполнял задания выборочно и изводил преподавателей непослушанием и упрямством. Впрочем, учился Эридан все равно хорошо, понимая тему с полуслова. Умный, но ленивый и неусидчивый, говорили про него учителя.
– Не занудствуй и лезь.
Фло сомневался, а Эридан ждал, по-прежнему лежа на холодной земле. Наблюдать за братом было забавно: Флорин нервно оглядывался на замок, потом снова цеплялся за изгородь, поднимался на нижние перекладины и опять спрыгивал на землю.
– Уже скоро звезды появятся. А ты все не решишься. – усмехнулся Эридан, вставая, когда Фло в очередной раз оглянулся на замок. – Никто же не видит. Здесь никого нет.
– Дело не в этом. Просто знаю, что нельзя, – Фло кинул короткий взгляд на Эридана, и вновь перевел его на замок. – Если скажу, что уходил за территорию, моему наставнику это не понравится.
– А ты не говори.
– Зачем что-то делать, если даже рассказать никому нельзя? – удивился Флорин и посмотрел на небо.
Эридан подошел к изгороди с другой стороны. На западе еще виднелась узкая розово-желтая полоса, а на небе уже можно было разглядеть звезды. Над замком сияла самая яркая, – Миана, названная в честь Богини жизни, в окружении более тусклых, образующих созвездие Вейлирала: крест, из основания которого выходили три линии, каждая из четырех звезд.
Немного помолчав, Эридан спросил:
– Тебе не скучно?
– Нет. Я люблю звезды. – Ответил Фло, не отрывая взгляда от неба.
– Я не об этом. Я в общем, о твоем поведении. Тебе не скучно всегда быть правильным?
– Что плохого в том, чтобы делать все так, как тебя просят? Не хочу никого расстраивать.
– Ты слишком добрый, тебе так не кажется?
– Это, по-твоему, тоже плохо?
– Наверно, не плохо. Но неудобно. Кто-то нехороший вроде меня обижает тебя, а ты даже защититься не можешь. – Эридан посмотрел на брата. – Нет, точнее не хочешь. Разве это нормально? Ты сильнее меня, но никогда этим не пользуешься. А мог бы.
– Ты не такой. Просто ты самый младший, – возразил Фло – И хочешь выделиться, привлечь внимание. Поэтому ведешь себя так. Я так думаю.
Эридан усмехнулся:
– Вот еще. Мне не нужно внимание. Я всего лишь хочу повеселиться. Детям должно быть весело, даже если они родились в королевской семье.
Фло пожал плечами. Не верит. Эридан почувствовал, как внутри снова растет раздражение. Если брат и придумал себе всякие глупости, то пусть держит их при себе. Недовольно цокнув языком, младший принц принялся перебираться назад через изгородь. Прямо напротив Флорина. И когда слезал, специально задел его плечом, притворившись, что оступился, не нащупав ногой нижнюю перекладину каркаса.
Дни шли своим чередом, незаметно сменяя друг друга. С началом лета в замке царило оживление – приближался день Противостояния. Единственный день в году, когда Лаль и Тэй вместе появляются на небе, пока солнце еще не зашло. Этот день праздновался так же давно и исправно, как новый год и считался днем почитания Богини жизни, Мианы.
На самом деле, Богов уже давно не почитали так, как раньше. С приходом века науки и техники, Боги отошли на второй план. Конечно, оставались те, кто искренне верил в них, как, например, королева Санджана, и их было немало – ни один храм, построенный в честь Богов, не пустовал – но исповедование религий давно уже не было обязательным. Служители Богов не имели прежнего влияния на управление государствами. Однако привычные праздники, вошедшие в обиход столетия назад, оставались частью жизни.
Император всегда давал бал в этот день, и сейчас за две недели до праздника, в замке во всю шли предпраздничные хлопоты: повара составляли меню, слуги до блеска натирали светильники, вазы, убирали пыль в самых труднодоступных местах, горничные готовили гостевые комнаты. В залах приемов уже расставлялись столы, а бальные залы готовили для танцев.
В примерочной комнате, где собрались принцессы, тоже шла подготовка к празднику. Наследницы с нетерпением ждали бала в День Противостояния. С конца зимы это был первый праздник, в котором они могли участвовать. К тому же, в этом году император решил устроить бал-маскарад. Для младших принцесс, Фредерики, Лексиэль это был второй бал-маскарад, а для Камелии, получившей право посещать праздники лишь полтора года назад – первый.
Старшие принцессы обсуждали гостей, рассуждая, кто придет из молодых представителей знати, пока ожидали портних. Перед ними лежало множество эскизов платьев, которые девушки перебирали во время разговора.
– Ольвия, ты уже решила, кому подаришь поцелуй на заходе Лаль? – спросила Анналиса, с интересом рассматривая два эскиза.
Наставницы рассказывали, если поцеловать любимого в момент, когда Лаль покидает небосвод, оставляя Тэй освещать планету розоватым свечением – это происходило где-то около трех ночи – то любовь не угаснет всю жизнь.
– Нет. Во-первых, я считаю, что это бред, – отозвалась Ольвия. – А во-вторых, нет такого человека, с которым я хотела бы прожить всю жизнь.
– Тебе бы поторопиться и выбрать, – посоветовала Мирисса, – а то отец выберет за тебя.
– До ее совершеннолетия почти два года. Ольвии некуда спешить. – встала на защиту сестры Антуанетта. – К тому же, ты совсем ненамного младше ее.
– Верно. Мало ли, с кем мы познакомимся за это время. Да и потом, вдруг отец решит избавить нас от этой неприятной традиции.
– Неприятной? – Селина недовольно посмотрела на девушку. – Наставница рассказывала, что многие девушки остаются одни. А благодаря этой традиции каждая из нас обязательно выйдет замуж.
– Я согласна с Ольвией. – возразила ей Ан. – Мы сидим в замке, как в клетке. Ни с кем не знакомимся, но когда, наконец, получаем хоть какую-то свободу, нас снова запирают в другую клетку. – она покачала белокурой головкой. – Может быть, наставница так же рассказывала тебе о количестве измен, происходящих в таких браках по принуждению? Хорошо хоть многоженство не выходит за пределы этого дворца. – Они с Ольвией понимающе переглянулись.
В Миделии, да и вообще в западных странах, не было принято многоженство. Это являлось привилегией императора. И, не смотря на то, что королев, по-видимому, все устраивало, ни одна из принцесс не желала себе такой участи. Каждая надеялась на искреннюю любовь.
– Согласна. – поддержала Анналиса. – Вот если бы ввели многомужество, я бы подумала над этим.
– Лиса, не говори глупостей! – щеки Селины залились краской. – Хорошо, что мама тебя не слышит!
– Мама умерла. Очень давно. – ничуть не смутившись ответила четвертая принцесса и с вызовом посмотрела на младшую сестру. – Пора бы тебе к этому привыкнуть, Селина.
Четвертая жена императора, королева Ребекка, умерла от болезни пять лет назад, но принцесса Селина все еще скучала. И теперь, после столь грубого напоминания Анналисы, ее глаза снова наполнились слезами.
– Анна! Ты слишком груба. – одернула сестру Мирисса и уже готовилась прочитать ей нотацию, но тут, наконец, пришли портнихи.
Принцессы кинулись к зеркалам, наперебой объясняя, какие платья они хотят. Девушки-помощницы принялись снимать мерки, пока портнихи переходили от принцессы к принцессе, разглядывая выбранные ими фасоны, прямо на эскизах набрасывая дополнения к платью, зачеркивая лишнее или помогая выбрать другое платье. Когда носильщики принесли огромное количество тканей всевозможных цветов и структур, портнихи разложили их перед принцессами в соответствии с выбранными фасонами.
Наконец, долгожданный день бала наступил. С самого утра слуги сновали по замку, завершая приготовления к вечернему празднику. Метались управляющие, раздавая последние распоряжения. Флористы с готовыми букетами, взмокшие от беготни, украшали тяжелые напольные вазы. «Все должно быть идеально!» – без конца говорили управляющие. И для столь тщательной подготовки была особая причина: на празднование Дня Противостояния должен был приехать старший брат леди Вилеты, король Северного Зиверта, Валес Барской со своей семьей.
Бал начинался в половину одиннадцатого, но гости должны были прибывать с девяти. Поэтому уже в половину девятого Камелия была полностью одета. Она стояла перед зеркалом и любовалась своим отражением. Для маленькой принцессы сшили действительно красивое платье: ярко-синяя с голубыми цветами, из легкой шифоновой ткани, пышная юбка волнами струилась от высокой талии к полу. Рукава-фонарики из того же материала доходили до локтей, оставляя открытыми нижнюю часть рук. Лиф платья из темно-синего атласа спереди был расшит кружевом, а сзади небольшим вырезом открывал спинку. Черные волосы девочки собраны в несложную прическу и украшены небольшой серебряной диадемой с синими камушками. В руке она держала синюю бархатную маску.
Дверь с шумом отворилась и в комнату вбежали Фредерика и Лексиэль.
О проекте
О подписке